узнаю…
— В церковь?
Фурлоу вспомнил, как он тогда разочарованно пожал плечами и сказал: 'Я могу показаться не очень сведущим специалистом, но тем не менее религия часто делает то, чего не может психология'.
Фурлоу вздохнул. Отец Жиль, конечно, не добился успеха.
Черт! Ну, что же Рут так задерживается! Он протянул руку к дверце машины, но, поколебавшись, решил дать ей еще несколько минут. В доме было тихо. Видимо, ей требуется время, чтобы упаковать чемоданы.
Рут… Рут… Рут…
Он припомнил, что она восприняла его заключение об отце с большей уверенностью, чем полицейские чиновники, Но она имела опыт в области психиатрии и, очевидно, уже некоторое время подозревала, что ее отец не совсем нормален. Сразу после консультации Фурлоу заехал в больницу. Вместе с Рут, они зашли в самый пустынный буфет, взяли по чашечке кофе, и сели за угловой столик. Он припомнил запах подгоревшей еды, грязный пол, пластиковый верх столика с пятнами засохшего кофе.
Выслушав его заключение, Рут поставила на столик кофе и несколько секунд сидела молча, стараясь взять себя в руки.
Наконец кивнула и произнесла:
— Я знала это. Я догадывалась.
— Рут, я сделаю все возможное…
— Нет. — Она заправила выбившуюся прядь рыжих волос под шапочку. — Они позволили ему позвонить мне… как раз перед твоим приходом. Он был в ярости после общения с тобой. Он категорически не согласен со всем, что ты сказал.
'Видимо, они рассказали ему о моем заключении', — подумал тогда Фурлоу.
— Теперь он знает, что ему будет трудно выдавать себя за нормального человека, — сказал он вслух. — Естественно, он в ярости.
— Энди… ты вполне уверен?
Она коснулась его руки, и он осторожно сжал ее влажную ладонь.
— Ты уверен… — вздохнула она. — Я чувствовала, как это приближается. — Она еще раз вздохнула. — Я не рассказывала тебе о Рождестве.
— О Рождестве?
— Канун Рождества, Мой… Я вернулась домой с дежурства. Ты помнишь, у меня было вечернее дежурство? Он расхаживал по комнате, разговаривая сам с собой… Говорил ужасные вещи о матери. Я слышала, как она плачет наверху, у себя в комнате. Я… я, кажется, закричала на него, назвала его лжецом. — Она дважды глубоко вздохнула. — Он… ударил меня, отбросил на елку… все посыпалось на пол… — Она закрыла глаза рукой. — Он раньше никогда не бил меня — всегда говорил, что не верит в пользу тумаков: его ведь так часто били, когда он был ребенком.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— Я… мне было стыдно… Я подумала… — Она поежилась. — Я пошла в клинику и рассказала доктору Вейли, но он сказал… у женатых людей часто бывают конфликты, драки…
— Похоже на него. Твоя мать знает, что он ударил тебя?
— Она слышала, как он, выходя, чуть не сорвал дверь с петель. Он не возвращался домой всю ночь. Рождественскую ночь! Она… она слышала шум. Когда он ушел, она спустилась и помогла мне убрать в комнате.
— Жаль, что я не знал об этом случае, когда разговаривал с…
— Что бы это тебе дало? Все защищают его, даже мама. Знаешь, что она мне сказала, когда помогала убирать? 'Твой отец очень больной человек, Рути!' Защищала его!
— Но ведь она понимает…
— Она имеет в виду не психическое расстройство. Доктор Френч предполагает, что у него прогрессирующий склероз, а он не хочет ложиться в больницу на обследование. Она знает об этом и именно это она имела в виду. Только это!
— Рут… — Он мысленно взвесил то, что собирался сказать. — Рут, тяжелые заболевания этого типа, например склероз Менкенберга, часто сопровождаются искажением личности. Тебе это известно?
— Я… он не хочет слушать советов, лечь в больницу или еще что-нибудь. Я говорила с доктором Френчем… Вейли. Он не оказал никакой помощи. Я предупредила мать — о возможности насилия…
— Может быть, ей лучше…
— Они женаты двадцать семь лет. Я не могла убедить ее, что он действительно может причинить ей зло.
— Но он же ударил тебя, бросил тебя на пол.
— Она сказала, что я спровоцировала его…
Воспоминания, воспоминания… Маленький грязный уголок больничного буфета — он только что видел его так же отчетливо, как сейчас видит эту темную улицу рядом с домом, где Рут жила с Невом.
Он снова оглядел молчаливый дом, окна которого светились за туманной пеленой дождя. Пока он смотрел, между домом Рут и соседним, слева, появилась женщина в блестящем дождевике. Сначала он подумал, что это Рут, и наполовину высунулся из машины, но она приблизилась, и он разглядел, что это — пожилая женщина в плаще, накинутом прямо на пижаму. На ногах у нее были комнатные туфли.
— Эй, вы там! — позвала она, помахав Фурлоу.
Тот вылез из машины. Холодные капли дождя падали ему на голову, стекали по лицу. Он почувствовал, что случилась какая-то беда.
Тяжело дыша, женщина почти подбежала к нему и остановилась в нескольких шагах; дождь тонкими струйками стекал с ее седых волос.
— Наш телефон не работает, — сказала она. — Муж побежал к Иннесам, чтобы позвонить от них, но я подумала, вдруг все телефоны не работают, вот, я и вышла…
— Зачем вам нужен телефон? — спросил он внезапно севшим голосом.
— Мы живем рядом. — Она махнула рукой в сторону дома. — С нашей кухни виден внутренний дворик Хадсонов. Я увидела его там и выбежала… Он мертвый.
— Рут… Миссис Хадсон?
— Нет, мистер Хадсон. Я видела, как она недавно зашла в дом, но сейчас ее не видно. Надо позвонить в полицию.
— Да, да, конечно. — Он шагнул к дому.
— Ее там нет, говорю вам. Я обежала дом кругом.
— Может быть… Может быть, вы не заметили…
— Мистер, произошел кошмарный несчастный случай. Возможно, она побежала за помощью.
— Несчастный случай? — Он повернулся и внимательно посмотрел на нее.
— Он свалился в одну из стеклянных дверей и, похоже, перерезал артерию. Она, наверное, побежала за помощью.
— Но… я был здесь снаружи к…
Патрульная полицейская машина выехала слева из-за угла, красная мигалка была включена. Она затормозила рядом с его машиной. Два офицера выскочили наружу. Фурлоу узнал одного — Мейбек, Карл Мейбек, худой, узколицый, угловатый мужчина. Неуклюже ступая по газону, он подошел к Фурлоу, а его напарник двинулся к женщине.
— О… доктор Фурлоу, — произнес Мейбек. — Не узнал вас. Он остановился, глядя Фурлоу в лицо. — Что произошло? Нам позвонили, сообщили что-то о несчастном случае. 'Скорая' сейчас подъедет.
— Вот эта женщина, — Фурлоу указал на нее, — говорит, что Нев Хадсон умер, свалившись на какое- то стекло. Может быть, она ошибается. Не следует ли войти внутрь и…
— Немедленно, док.
Мейбек прошел по дорожке, ведущей к входной двери. Дверь оказалась запертой.
— Надо обойти с другой стороны, — подала голос женщина, стоявшая позади них. — Калитка во внутренний дворик открыта.
Они сбежали обратно по ступенькам и бросились за угол, задевая мокрые ветки кустарника, росшего
