в конце концов, посовещавшись с ней, Тео назначил здоровяка личным охранником хозяйки и отпустил на драйер капитана Гера. Арлея видела: бывший юнга влюблен в нее. Эрланга ей нравился, хотя и был слишком глупым. Ночевать он устроился, свернувшись, будто пес, под дверями ее каюты.
Арлея намеренно поплыла на драйере: во-первых, в присутствии Аблера Гера, спокойного человека с властными манерами, девушка чувствовала себя в большей безопасности, чем возле Тео Смолика. Во- вторых, Гана был на «Дали», а она желала как можно меньше видеть его.
На клиргоне отправился и Траки Нес, для которого все же смогли раздобыть очки. Бултагарец хотел быть рядом с живым дирижаблем. Тот почти пришел в себя: туша страшилы вновь надулась, по бокам расправились два треугольных крыла, снизу гладкие, а сверху заросшие не то бледно-зелеными волосками, не то мхом, который едва заметно светился в темноте. Крылья эти появились ближе к закату, а когда светило погасло, они свернулись, прижавшись к надутым бокам. Траки объявил, что отростки на самом деле никакие не крылья и не уши, как предположил, ухмыляясь, Тео, – но своеобразные листья, посредством которых существо питается.
Поплыл с ними и Фавн Сив. Арлея была занята, отдавая последние указания управляющему Крагу, и лишь позже узнала про это от бултагарца и Смолика. Раненый коротышка каким-то образом сумел дать понять, что также должен отправиться на север, невзирая на то что плавание может доконать его.
– Этот чудак
Меч Тео заинтересовал всех, и он долго хвастался новым оружием перед матросами.
– Я назвал его Стерх, – объявил капитан. – В честь Стерха, да.
Но на вопрос о том, кто такой был этот Стерх, он отвечать отказался. Арлея видела, что благодаря удивительному мечу с глазами репутация Тео среди моряков укрепилась еще больше.
А вот Нахаку он брать с собой отказался, хотя из прекрасных, огромных и глупых очей бывшей наложницы при этом просыпались изумруды слез.
– Нет уж, – сказал Тео, подталкивая туземку ладонью ниже спины и заставляя войти обратно в дверь торгового дома. – Женщине не место на эфироплане в таком походе.
– А я? – спросила Арлея, как раз садившаяся в свою двуколку, нагруженную вещами.
– Ну какая же ты женщина! – вскричал он.
– Красивая? – предположила она, научившаяся с некоторых пор при случае использовать манеру общения Смолика.
Капитан мотнул головой, и пальма на ней закачалась.
– Ты – хозяйка, потому бесполая.
– Я запомню это, – сказала девушка, дергая поводья.
Сива положили в самой маленькой каюте клиргона. Поздно ночью, когда эфиропланы уже миновали пролив между Атуем и Да Морана, когда Арлея на «Быстром» уже легла спать и Эрланга свернулся под ее дверью, Траки Нес, закончивший наконец осмотр кальмара, парящего позади кормы, капитан Смолик и Гана посетили Фавн Сива. Молчун лежал, до подбородка укрытый тяжелым стеганым одеялом, и улыбался. Он будто светился в полутьме – лицо его казалось круглым пятном мерцания. В присутствии коротышки-метиса гости чувствовали себя спокойнее, тревоги отступали, и казалось, что в этом мире все всегда заканчивается хорошо. Поэтому, чтобы подольше остаться в компании ситэка, они поставили возле кровати низкий столик и стулья, зажгли свечу, после чего Тео приказал коку принести стаканы с бутылкой вина.
Он самолично поднес стакан к губам Молчуна, который отпил и благодарно прикрыл глаза.
Некоторое время они разговаривали, сидя у кровати, а Сив слушал их, тихо улыбаясь.
– Вскоре это существо станет для нас как... как летающий корабль, понимаете меня? – рассказывал Нес. – Мне необходимо лишь разобраться с управлением.
– Так надо дать ему имя! – объявил Тео, кладя ладонь на торчащую из ножен хитиновую рукоять. – Вот этот мой меч – я назвал его Стерхом, в честь Стерха. Пистолет нашего пирата – его зовут крон. Ну пусть не зовут, пусть это название, а не имя – все равно у той мягкой лоханки, что болтается за кормой моего корабля, нет даже названия. Кальмар? Пфе! Не годится, тут нужно...
Фавн Сив открыл глаза и пошевелился. Высвободив из-под одеяла тонкую руку, он сложил пальцы щепоткой, подвигал ими... Вскоре они поняли: Молчун хочет что-то написать. Траки принес из своей каюты бумагу и перо с чернильницей. Голову Молчуна приподняли, сунули перо в пальцы, под руку подложили лист бумаги.
Неразборчивыми каракулями он вывел:
БРОНГ
– Что? – спросил Нес, растерянно моргая. – Что это...
– Название, – сказал Гана, и Смолик кивнул.
– Точно! Название для этой летающей свиньи со щупальцем на морде. Бронг... ладно, пусть будет бронг. А ты, Говорун, не хочешь ли написать нам что-нибудь еще? Ты знаешь многое, чего не знаем мы. Глупо, имея на борту человека, который может рассказать что-то важное, не разузнать у него, что к чему...
– Но он не умеет говорить, – возразил Траки Нес. – И слишком слаб сейчас, чтобы писать. Глядите, рука дрожит.
– Дрожит... – проворчал Тео. – И что с того? Вот у нас, рядом, лежит некто, кто, быть может, знает все тайны, а мы даже не пытаемся... Ну хотя бы источник этого странного возмущения, этой облачной волны, – что оно такое, а? Ведь мы плывем к нему, приближаемся...
Рука Фавн Сива шевельнулась, запястье приподнялось. Видно было, с каким трудом дается ему каждое
