— А как я нашел тебя? — нетерпеливо перебил Гру. — Гномы связаны с металлами, и у нас есть некоторые способности. Подумай об антраците.
Крокетт повиновался и с удивлением обнаружил, что его развернуло лицом к ближайшей стене.
— Полагаю, это результат функциональной эволюции, — усмехнулся Гру. — Подумай о золоте или других подземных месторождениях, и ты их сразу почувствуешь. Это так же сильно, как отвращение к дневному свету. Когда мы приближаемся к свету, он нас отталкивает. Но я однажды видел дневной свет. И человека.
Гру Магру содрогнулся.
— Гномы не выдерживают вида человека. Все-таки есть предел уродливости! Так что и ты старайся держаться подальше от света и людей. Здоровье того стоит.
Крокетт погрузился в размышления. Повинуясь своим новым ощущениям, он сможет выбраться из путаницы туннелей?.. Ну что ж, потом он хотя бы окажется на поверхности.
Раздумья были прерваны всунутой в руки киркой.
— Вот здесь. Приступай.
— Спасибо… — начал было Крокетт, но Гру неожиданно пнул его и отправился восвояси, довольно напевая себе под нос.
Появившийся гном-надсмотрщик, увидев бездействующего Крокетта, ткнул бедного работника в уже распухшее ухо и подтвердил приказ работать.
Волей-неволей пришлось Крокетту брать кирку в руки.
— Эй, Крокетт! — знакомый голос оторвал Тима от унылого отколупывания кусков антрацита.
Это была Броки Бун, работавшая вместе с остальными и теперь весело улыбавшаяся новому приятелю.
— Не волнуйся, ты долго здесь не пробудешь, — утешила она Крокетта, — лет десять, не больше, пока не попадешь в переделку, а уж потом тебя поставят на действительно тяжелую работу.
Кирка выпала из ослабевших рук Крокетта.
— О Господи! Да у меня и так уже руки отваливаются… А ты давно тут вкалываешь?
— А я на антраците редко бываю. Обычно меня наказывают и переводят на металлы. Дело в том, что антрацит я ем.
Она с громким треском продемонстрировала свои способности. Крокетт содрогнулся. И к ним тут же подошел надсмотрщик.
— Что это за перекур? — рявкнул он. — А ну, живо!..
— А мы как раз собрались драться, — сообщила Броки в качестве оправдательного аргумента.
— Драться? Только вдвоем? Или мне тоже можно присоединиться?
— Можно, — согласилась неженственная гномка и ударила киркой по затылку ничего не подозревавшего Крокетта. Он угас в одно мгновение.
Очнувшись через некоторое время от жестоких пинков под ребра, Крокетт обнаружил себя в том же туннеле, в окружении гномов, складирующих нарубленный антрацит.
— Очнулся? Давай принимайся за работу!
Окрик надсмотрщика вынудил Крокетта автоматически повиноваться.
— Слабенький ты какой-то… — неунывающая Броки Бун уже стояла рядом. — Ты пропустил самое интересное. Я получила в челюсть. Видишь?
Она продемонстрировала свой синяк. Крокетт торопливо защитился киркой. Теперь он был опытнее.
…Копать… копать… Двадцать часов работы, шесть — сна… двадцать — работы, шесть… копать… копать…
— Я думаю, из тебя получится хороший гном, — комплимент Броки вывел его из ступора. — Ты здорово привык. Кем ты был? Шахтером?..
— Я?..
Внезапно Крокетт замолчал. В его глазах зажегся странный свет.
— Я был профсоюзным рабочим организатором.
— Кем?!
— Ты что-нибудь знаешь о профсоюзах, — пристально глянул на нее Крокетт, — или об условиях труда?
— Ты задаешь непонятные вопросы… Объясни.
Крокетт объяснил. Такого объяснения не напечатал бы даже профсоюзный орган «Возрождение». Оно было, как бы это сказать, несколько упрощенным. У Броки Бун был озадаченный вид.
— Я не понимаю тебя до конца, но, по-моему, это здорово.
— Еще как здорово! — поддержал Крокетт. — Неужели ты никогда не устаешь от двадцатичасового рабочего дня?
— Разумеется, устаю…
— Тогда зачем так работать?
— Мы все так работаем, — не поняла опять Броки.
— А если остановиться?
— Меня накажут. Побьют сталактитами.
— Ну, а если остановятся все? — настаивал Крокетт. — Каждый распроклятый гном! Если устроить сидячую забастовку?
— Ты ненормальный, — заявила Броки. — Под землей никогда не бывало сидячих забастовок.
— Поцелуев под землей тоже никогда не бывало, — возразил Крокетт. — Нет, нет, он мне не нужен!.. И драться я тоже не хочу. Да дослушай ты до конца! И пойми, что рабский труд угнетенных гномов служит поддержкой привилегированным классам и Императору лично.
— Причем тут классы? Мы просто работаем. Так хочет Император.
— А сам Император когда-нибудь работает? — торжествующе заорал Крокетт. — Нет! Он только ванны грязевые принимает! Почему он один? Каждому гному по грязевой ванне! Каждому гному по!..
Политически неграмотная Броки Бун клюнула на приманку, схватила ее и проглотила. Через час она уже согласно кивала.
— Каждому гному!..
— Правильно, Крокетт. Я сообщу остальным сразу после работы, в Ревущей пещере.
— Сколько мы сможем собрать гномов?
— Вначале не очень много… Тридцать, или около того.
— Нам необходим твердый план. И жесткая организация. Мы…
Броки Бун начала терять интерес.
— Давай драться.
— Замолчи и слушай. Нужно избрать совет. Кто у вас главный нарушитель спокойствия?
— Я думаю, Мугза. Ну, тот рыжий, которого ты сбил с ног, а я добавила. Булыжником. Булыжник — оружие гномов.
Крокетт задумался. Злится ли на него Мугза? Вряд ли. Тем более, что Мугза с его бриллиантовыми пуговицами был эквивалентен местному герцогу, и его поддержка могла оказаться весьма ценной.
— Хорошо. Пусть будет Мугза.
— И Гру Магру. Он обожает все новое, особенно если оно приводит к неприятностям.
Сам Крокетт не одобрил бы этих кандидатур, но предложить другие он не мог.
— Было бы неплохо заполучить особу, приближенную к Императору… Как насчет месителя грязевых ванн? Как там его, Друк, что ли?
— Договорились. Это я устрою.
Броки все-таки остыла к идее профсоюза и принялась поедать близлежащий антрацит. Возник надсмотрщик, и дело кончилось традиционной дракой, из которой Крокетт вышел с подбитым глазом. Чертыхаясь про себя, он вернулся к процессу копания.
Но этой ночью должно было произойти небывалое — собрание заговорщиков.
И как ни хотелось Крокетту спать, он не мог позволить себе упустить такую возможность.
В противном случае бессмертное будущее превращалось в непрерывное ковыряние антрацита. Может
