стену в полкирпича!
И весь этот физический и духовный подъем, это чудо перевоплощения вызваны чудесной женщиной, которая доверилась ему и ответила любовью на его чувство.
Элефантову хотелось петь.
«Все равно обойду я любого, в порошок разгрызу удила, лишь бы выдержали подковы и печенка не подвела!»
Огромными упругими скачками он несся по бескрайнему зеленому простору, в лицо бил встречный ветер. Спирька, Эдик и даже Астахов остались далеко позади. Мария предпочла его им! И, черт побери, она не пожалеет об этом! У нее не сложилась судьба, она металась из стороны в сторону, наделала уйму ошибок… И все потому, что рядом не было надежного любящего человека, на которого можно положиться… Но теперь такой человек у нее есть… Его захлестнула теплая волна нежности. Он сделает все, чтобы помочь ей стать счастливой! Все, что сможет!
В состоянии блаженной прострации Элефантов переходил через дорогу, как вдруг из-за остановившегося перед светофором троллейбуса с ревом выскочил автомобиль; он инстинктивно отпрыгнул, и машина пронеслась впритирку, обдав волной спрессованного воздуха и парализующего ужаса: слишком невероятной была эта бешеная скорость на красный свет по полосе встречного движения, гипсовая маска водителя, не сделавшего попытки объехать или затормозить, чудовищная реальность неожиданной, а оттого еще более нелепой смерти, которой только чудом удалось избежать.
«Пьяный, что ли?» — подумал ошарашенный Элефантов, глядя вслед вильнувшей обратно через осевую серой "Волге — фургону с круглым пятнышком облупившейся краски на задней стойке кузова и вывалившимся уголком матового стекла.
Трудно было поверить, что похожий на человека шофер только что походя готов был раздавить его и оставить расплющенным на асфальте на полпути от дома Марии к его собственному дому. Элефантов с болезненной ясностью почувствовал, что его смерть стала бы подлинным несчастьем только в одном из этих домов. От хорошего настроения ничего не осталось.
Вечером по телевизору передали сообщение про нападение на инкассаторскую машину, очевидцев просили сообщить об увиденном. Элефантов позвонил, в институт пришел поджарый целеустремленный инспектор с волевым лицом, они поговорили в вестибюле, Крылов записал его адрес и служебный телефон: если понадобитесь — вызовем, хотя вряд ли, опознать не сможете…
Разглядывая собеседника, Элефантов думал, что этому обычному на вид парню предстоит стать на пути той темной и беспощадной силы, которая вчера пронеслась рядом, внушив ощущение беспомощности, растерянность и страх. А майору, похоже, не страшно, он рвется встретиться с взбудоражившими весь город «Призраками», тем острее ощущается собственная несостоятельность: даже примет не запомнил… Впрочем, ерунда, у каждого своя работа, а у него еще есть Мария" которая сочувственно выслушала рассказ об этой ужасной истории. Мария, Мария…
Если бы в этот момент кто-нибудь сказал, что слова Марии про горькую любовь окажутся пророческими, он бы плюнул такому человеку в физиономию.
Глава тринадцатая
РАССЛЕДОВАНИЕ
Слова Старика запали мне в душу. Рассматривая вразброс усеянную пробоинами мишень, невольно подумал: а как бы отстрелял Элефантов? У него не дрожат руки, взгляд тверд и цепок, к тому же занимался альпинизмом. А Спиридонов, кстати, боится высоты…
Зуммер внутреннего телефона прервал размышления.
— Саша, надо выехать на задержание, — голос Гапаськова был достаточно серьезным. — Получи оружие, Котов уже в машине, по дороге расскажет.
Участковый рассказал немногое. Дом спокойный, и вдруг — бытовой дебош с ножевым ранением. Преступник вооружен, грозит убить каждого, кто подступится.
— Наверное, это Петька — больше некому, — озабоченно размышлял вслух Котов. — Выпить любит, нервнобольного изображает по пьянке, но серьезного за ним не водилось…
Возле подъезда стояла «скорая», толпился народ, раненого успели погрузить в машину.
— В живот, проникающее, — на ходу сказал врач. — Состояние средней тяжести, нетрезв. После операции можно будет делать прогнозы…
Мигнул маячок, «скорая» рванула с места. Врачам предстоит одна работа, нам — другая.
— …На кухне со всех столов ножи собрал и бегает по квартире, мать-перемать, всех порешу…
— …думали, притворяется, а видно, вправду дурной — глаза вытаращены, красный, ничего не соображает…
— Хорошо, успели выбежать, мог любого зарезать, он психованный…
Возбужденно гомонили женщины в шлепанцах и домашних халатах, непривычно выглядящие на оживленной улице.
— Пойдешь с нами, Васильич? — спросил Котов у крепкого, средних лет мужчины в майке и тренировочных брюках и расстегнул кобуру.
Васильич без особого воодушевления кивнул.
По крутой лестнице поднялись на третий этаж. Котов осторожно толкнул дверь, возле которой лепился добрый десяток звонков.
— Заходи, кому жить надоело! — вырвался на площадку истеричный крик.
— Не дури, Петя, милиция.
Котов нырнул в дверной проем, что-то ударилось о стенку, зазвенел металлический таз. Я прыгнул следом. В длинном коридоре голый по пояс человек с охапкой ножей под мышкой занес над головой руку, Котов, закрываясь табуреткой, двигался на него. Рука резко опустилась, нож пролетел над головой и хлестко ударился о дверь. Я схватил таз, защищаясь им, как щитом.
Вам! Звонко отозвался импровизированный щит. Хлоп! Третий нож стукнулся о табуретку.
Петя, как заправский метатель в цирке, выхватывал из-под мышки ножи и бросал, а мы наступали, оттесняя его в глубь коридора. Когда мы приблизились, он повернулся и побежал, я схватил с подоконника цветочный горшок и бросил вдогонку. Горшок угодил в голую спину, дебошир шлепнулся на пол. В каждой руке он держал ножи и отчаянно размахивал ими.
— Все равно не дамся! Всех порежу!
— Сейчас поглядим!
Котов длинными деревянными щипцами, с помощью которых хозяйки вынимают из выварки белье, прижал шею хулигана к полу, я наступил на одну руку, осмелевший Васильич — на другую.
— Докатился, поймали тебя, как гадюку! — укорил он соседа.
— Убью и отвечать не буду! — продолжал хрипеть тот. — Ты, сука, считай, уже мертвец!
— Сейчас, сейчас…
Котов защелкнул наручники.
— Вот теперь пугай как можешь!
— Что же вы со мной делаете, — Петя неожиданно жалобно заплакал. — Я — больной, у меня нервы, в психиатричке лежал, а вы — в кандалы… Да знаете, что вам за это будет?! У меня справок полный чемодан…
— Все, Петя, кончились твои справки.
Котов перевел дух, вытер клетчатым платком вспотевшее лицо, поправил галстук, поднял с пола и отряхнул о колено фуражку.
— Кончились. Подошьют их, конечно, к делу, экспертизу тебе проведут и напишут: психопатические черты личности, алкогольный невроз…
Петя притих, слушал внимательно, а при последних словах участкового блаженно улыбнулся и согласно закивал головой.
— …а в конце добавят: способен отдавать отчет в своих действиях и руководить ими, вменяем. Значит, можешь отвечать перед судом, перед людьми, потерпевшим…
Петя икнул, из носа выскочила сопля.
— А если я извинюсь? Извинюсь я? Я ж его не сильно порезал! И перед вами на колени встану…
— Пошли в машину!
