– Странное сочетание, – согласилась Аврис. – Но они любили друг друга?
– Больше жизни, – ответила Эйдрис. – Во многих битвах они защищали спины друг друга, сражались и с врагами-людьми, и с теми, кто порожден колдовством. Задолго до того, как узнать друг в друге мужчину и женщину, они стали товарищами и соратниками.
Эйдрис в последний раз откусила хлеба и передала лепешку Аврис.
– Мы жили в крепости Кар Гарудин с ближайшими друзьями моих родителей – лордом Керованом и госпожой Джойсаной. Они для меня тоже как отец и мать, и я их очень любила. И жила с нами Сильвия, наш друг и учитель. Она из Старых Времен и обладала Силой, какую не знают с древности.
– Сильвия, – повторила Аврис, словно пробуя на вкус чуждые звуки. – Она тоже из Древней Расы?
– Частично. Но было в ней и другое, не человеческое начало. Она любила нас, детей, словно мы ее собственные.
– Детей?
– У Джойсаны и Керована было… есть… два ребенка. Хиана, дочь, она на год меня старше. Это была тихая глазастая девочка, обладавшая такой врожденной внутренней Силой, что вряд ли кто из волшебниц крепости мог с ней сравниться, даже когда она была еще совсем маленькой. Но она не любила показывать эту Силу и использовала ее только для помощи другим. Она видит на расстоянии, а ее предсказания будущего никто не оставлял без внимания. – Лицо Эйдрис потемнело, и она мрачно замолчала.
– А второй ребенок? – не успокоилась молодая волшебница, видя, что сказительница не собирается продолжать.
– Фирдун моложе меня на пять лет. Он тоже обладает Силой, но в Фирдуне нет ничего спокойного и тихого! Он был одним из тех детей, за жизнь которых приходится постоянно опасаться. Ты, наверно, знаешь таких. Если во всем саду есть хоть одно дерево с гнилой веткой, именно на него взберется Фирдун и именно на эту ветку он решит сесть.
Аврис рассмеялась.
– Это я знаю. У моей двоюродной сестры такая дочь. А у тебя есть братья или сестры, Эйдрис?
Сказительница покачала головой.
– Не знаю, – прошептала она. – Моя мать исчезла девять лет назад, когда мне только исполнилось десять.
Волшебница удивилась.
– Исчезла? Ты хочешь сказать, что она бросила тебя и твоего отца? Она еще жива?
– Не знаю, – повторила Эйдрис. – Она не добровольно оставила нас, ее похитили. Какая-то Сила с Левой Тропы подхватила ее прямо среди нас, когда она спала в своей комнате.
– Как это произошло? – спросила волшебница, внимательно глядя своими серыми глазами в глаза Эйдрис. Ее сочувствие сказительница ощущала, как лежащую на плече теплую руку.
– Это моя вина, – ответила она, преодолевая сухость в горле. – Моя вина. Понимаешь, когда мама обнаружила, что ждет ребенка, Хиана, которой тогда исполнилось одиннадцать лет, предсказывала ее будущее, потому что почувствовала предстоящие беды. Во время предсказания она увидела ребенка – она рассказала нам, что это мальчик, – и поняла, что он послужит последним звеном цепи, которая в Арвоне соединит всех идущих по Правой Тропе, и они вместе встанут против Тьмы. Хиана говорила, что исход этой борьбы для нее неясен, но мой еще не рожденный маленький брат должен стать решающей фигурой в смертоносной игре, первые ходы которой еще не сделаны.
Аврис, с широко раскрытыми глазами, кивнула.
– Поэтому мы постарались как можно лучше защитить мою маму. Она не выходила за пределы крепости без охраны и никогда не спускалась в долину одна. Она даже отказалась от поездок верхом на своей любимой дымчатой кобыле. Ее всегда сопровождали вооруженные отец, Джервон, или лорд Керован. Только в своей комнате она оставалась одна.
– А для тех периодов, когда она должна была отдыхать одна, Сильвия и госпожа Джойсана создали защитное заклинание, которое окружило ее комнату. Они переплели веревкой рябиновые ветки, прошив веревку алым шпагатом – цвета защиты. Потом вымочили веревку в валериане, мяте и коровяке, все время при этом напевая. Наконец поместили эту веревку в комнате, вокруг всего потолка, а над самой дверью связали ее концы куском алого шелка. После этого в комнате не действовало никакое заклинание, туда не могла проникнуть никакая Сила.
– Но кто-то все-таки проник, – сказала Аврис. – Каким образом?
– Потому что у меня не было Силы, – ответила Эйдрис, – и я была слишком горда, чтобы признать, что не могу без нее обойтись. Родители маленького Фирдуна очень тревожились из-за моей матери, и мне велели за ним присматривать. Он проказничал, как обычно поступают дети. Мог затуманить мое сознание, и я смотрела на него и не видела. Однажды я пошла будить его и увидела на подушке свернувшуюся гадюку, с ее клыков капал яд. Но у меня на глазах гадюка исчезла, и на ее месте оказался смеющийся Фирдун… – Она покачала головой, вспоминая. Если бы я только признала, что не справляюсь с мальчиком! Но я была на пять лет старше его, и мне стыдно было сознаться, что не могу с ним совладать. Однажды я сидела, рассказывая ему предание о Голодном Источнике – это предание ему нравилось, потому что там героем выступал его отец, – потом отвернулась и увидела, что его нет рядом со мной.
Эйдрис ударила кулаком по колену.
– Мне нужно было пойти к его родителям, или к Хиане, или даже к моему отцу, к кому-нибудь, кто меня выслушал бы… Но я принялась искать его сама и нашла у дверей комнаты моей матери. Он смотрел на рябиновые ветки. «Не трогай, Фирдун!»– закричала я. Он озорно улыбнулся мне, потом стиснул руки, и его детское лицо напряглось от усилий. У меня на глазах веревка развязалась и упала. Защитное заклинание было нарушено.
– И что стало с твоей матерью?
– Я закричала, потому что понимала, как важна эта веревка. Через несколько мгновений тут же оказались мой отец и госпожа Джойсана. Они ворвались в комнату и увидели, что моя мать исчезла… Исчезла без следа. – Сказительница глубоко вздохнула, с трудом подчиняя себе голос. – Остался только
