Андре Нортон, Линн Маккончи
Ключ от Кеплиан
1
Старик умирал. Когда-то она думала, что он будет жить вечно. Теперь она стала старше и знала, что всему на свете рано или поздно приходит конец. Сейчас настало его время. Он невозмутимо встретился с ней взглядом, и она поняла — он собирается рассказать ей, что нужно делать.
Она склонилась к нему, он также не сводил с неё внимательного взгляда. Слишком худенькая, чтобы считаться красавицей, в его глазах она была и прекрасной, и любимой: дочь дочери его сына и единственная из его потомков, кто остался в живых. Приход чужой и враждебной расы плохо сказался на его народе. Слишком многие умирали от болезней, о которых даже не подозревали, пока были свободными скитальцами. Другие, точно голодные койоты, готовы были рвать друг другу глотки из-за огненной воды, которую им предлагали слишком часто.
Болезнь убила его сына, злая судьба унесла жизнь дочери сына и её возлюбленного, и только эта девочка уцелела. На протяжении поколений чужая кровь смешивалась с кровью немунух: его собственная мать была лишь наполовину навахо, дочь белого человека и его жены-индианки. Глаза старика неотрывно наблюдали за девочкой. Элири, так он назвал её на древнем языке, известном только тем, кто владел силой. Теперь таких осталось совсем немного. По мере того как сменялись поколения, слишком многие семьи постепенно утратили дар. Но в этом ребёнке он возродился снова, расцвёл в подлинный дар умения обращаться с лошадьми и ощущать свою связь со всей остальной жизнью.
Девочка тоже наблюдала за ним, с печалью в больших серых глазах. Длинные чёрные волосы свисали с её худого плеча, и она нетерпеливым движением поправляла блестящие пряди. Каждый раз, когда рука поднималась, на худом запястье проступали сильные сухожилия. Внешняя слабость была обманчивой; на самом деле все её тело, казалось, было сплетено из стальной проволоки и прочной кожаной бечевы. Много-много лет назад женщины тоже были воинами, и мужчины-немунух признавали их в этом равными себе. Фар Трейвелер воспитал свою правнучку хорошо. В эти дни всеобщего вырождения никто из молодых мужчин не мог сравниться с ней в стрельбе из лука или во владении ножом. Равно как никто, будто то мужчина или женщина, не умел лучше неё обращаться с лошадьми и охотиться.
Он улыбнулся и заговорил. Его голос звучал слабо, но отчётливо:
— Я назвал тебя Элири. Теперь тебе предстоит доказать, что я не ошибся.
Девочка выглядела смущённой. То, что её имя означало «Та-Кто-Ходит-Странными-Путями», она знала всегда. Но каким именно путём предстояло пройти ей?
Старик улыбнулся, увидев, что она наморщила брови.
— Иди в горы, найди там начало пути Идущих Впереди. Ничего не бойся, иди как воин. Ты — последняя из моего рода и пройдёшь дальше всех с помощью того, что я могу тебе дать. — Его голова судорожно дёрнулась в сторону небольшого мешка, плохо различимого в тёмном углу комнаты. — Иди со Светом, когда солнце поднимется высоко, и Ка-дих благословит тебя. — Он негромко вздохнул. — Ты не сможешь поехать верхом, последнего коня я продал. И ждать слишком долго ты тоже не сможешь. Женщина, которая навещает нас, приедет сегодня. Ты должна уйти как можно дальше, прежде чем она появится здесь.
Элири вздрогнула. Он прав, ей и в самом деле следовало так поступить. Именно прадед спас её шесть лет назад. Она ни на мгновенье не забывала, как жестоко обращались с ней дядя и тётя. Когда её отец женился, он не презирал индейскую кровь своей невесты, но его сестра и хозяин ранчо, за которого она вышла замуж, смотрели на это совсем иначе. Когда Фар Трейвелер умрёт, по закону белых людей она снова окажется в их руках, ведь ей ещё нет шестнадцати. Если есть возможность бежать, она сделает это.
Путь Идущих Впереди? Её сердце забилось сильнее. Рассказывали немало историй об этих древних людях; даже в школе, куда она ходила, знали об их существовании. Отчасти, по крайней мере. Книги подтверждали правдивость старинных рассказов Фара Трейвелера, которые сам он слышал от своей матери. Но о существовании пути Элири не знала ничего.
Чёрные глаза мерцали на морщинистом лице её прадеда, похожем на карту холмов и низин его древней земли. Коричневом, как пыль, и всё же живом, как сама эта земля.
— Принеси мой мешок.
Она подала ему мешок из дублёной кожи оленя и замерла в ожидании. Он достал оттуда и расправил на постели кусок белой оленьей кожи, выдубленной и выскобленной до полной мягкости. Слегка дрожащая рука поднялась, и Элири, как заворожённая, следила за ней взглядом. — Это… — он прикоснулся пальцами к белому куску кожи, — это наша земля. Иди вдоль реки в горы. На одном из склонов найди сначала пень — всё, что осталось от огромного дерева, поваленного молнией. — Элири кивнула; она видела его. — Дальше по пути вверх ищи место, где много лет назад были оползни. Оттуда начинаются уже сами горы. — Она кивнула опять. Их она тоже видела во время охоты. — Оставь реку и дальше иди так, как показано на карте.
Его пальцы замерли на полоске кожи. Он помолчал, переводя дыхание, и во время этой паузы оба услышали звук. И поняли, что он означает.
Фар Трейвелер выругался.
— Она едет, эта приставала. Тебе нужно уходить.
— Я не оставлю тебя умирать в одиночестве. — Элири бросилась к окну. Далеко внизу на дороге крошечный красный автомобиль с трудом одолевал склон. Элири схватила ключ и выбежала во двор. Торопливо заперла ворота и вернулась в дом. — Если мы будем сидеть тихо, она подумает, что нас нет.
Старик еле слышно рассмеялся:
— Только не эта женщина из чужого народа; она вечно сует нос во все щели. Запертые ворота ненадолго спасут нас от неё. Тебе известны их обычаи. Стоит ей увидеть меня таким, и она увезёт тебя туда, откуда уже не выбраться. Ты должна бежать, дитя моё. Беги как можно быстрее и дальше, только тогда ты не попадёшься ей в руки. Спасти тебя может лишь путь.
Элири вскинула голову:
— Я не оставлю тебя умирать в одиночестве.
— Я не собираюсь умирать в одиночестве, — негромко сказал старик. — Принеси мои лук и нож. И боевую краску, которую я приготовил.
Элири выбежала и вернулась, выполнив его просьбу. Присев на корточки, она не сводила взгляда со старика. На лбу у него выступили крупные капли пота; чувствовалось, каких громадных усилий стоило ему подняться с постели. Элири заметила это, но не произнесла ни слова. Он жил как воин; ясное дело, и умирать ему следовало как воину. Стянув набедренную повязку, он медленно надел штаны из оленьей кожи. Раскрасив лицо, взял в руки оружие, направился к двери и вышел наружу. Поднял взгляд горящих чёрных глаз на солнце, посмотрел вниз. Красный автомобиль на дороге был уже близко.
Старик негромко запел. Песнь смерти своего народа. Закончив первую часть, он повернулся к Элири и взмахнул рукой. В чистый воздух вознеслась ещё одна песнь. Благословение воину на его долгом пути. Благословение Ка-дих и племени. Потом старик в последний раз устремил взгляд на горы и продолжил песнь смерти. Голос его крепчал по мере того, как он перечислял свои подвиги и молился о том, чтобы вечность приняла его как воина. С последним неистовым восклицанием он шагнул вперёд.
Элири изумлённо открыла рот — казалось, фигуру старика внезапно охватило пламя. Создалось впечатление, что вокруг дома захлопали огромные крылья. Фар Трейвелер безжизненной массой медленно опустился на землю. Вокруг Элири волнами плыло тепло. Оно несло в себе приветствие воину, вернувшемуся
