не хуже меня знаете, что в наших краях такое не принято и вы столкнётесь со всеобщим осуждением.
Её отец просто обезумел от ярости — до такой степени, что попытался уговорить брата Маурин напасть на Джеррани. Но Ромар не стал этого делать. Джеррани был его другом ещё со времени совместного похода в Долину Зелёного Безмолвия. Они были почти одногодки, вместе воспитывались, вместе сражались — в общем, относились друг к другу почти как кровные братья. Отца чуть удар не хватил, когда Ромар отказался выполнить его требование.
— Мало того, что одна дрянь меня не слушается! — заорал он. — И другой туда же! Всемогущие боги! В таком случае можете убираться, куда угодно, и делать, что вздумается. Но не ждите от меня ничего. Ни приданого, ни помощи — ни клочка моего имущества не получите, вы, оба! Живите, как хотите, а я больше знать вас не желаю!
Они так и сделали. Маурин приютила сама Духаун, пока её брат и возлюбленный готовились к долгому пути. К ним решили присоединиться и другие — соблазн завладеть пока ещё никому не принадлежащими землями оказался слишком велик. К примеру, три семьи, которые пришли в Эскор ещё из Эсткарпа; или одинокие мужчины, стекавшиеся из разных мест, куда докатился слух о готовящемся переселении. Люди брали с собою всё, что имели из вещей и припасов. Были и такие, кто присоединился к ним уже в пути.
Ромар… Маурин припомнилась его весёлость. Его смех. По натуре своей он был странником — больше всего ему нравилось путешествовать по этой неизведанной, древней земле. Как будто она взывала к его сердцу, заставляя время от времени надолго исчезать в её просторах. Как будто он искал что-то, чему не умел дать названия. Как будто испытывал жажду, которую не мог утолить. На него заглядывались многие девушки, но он даже не смотрел в их сторону. Всё это ужасно раздражало отца, но поделать тот ничего не мог. Те, кто имел вес в этих краях, ценили молодого человека за его боевые и охотничьи навыки, за то, что он много путешествовал и много знал об этой земле, где Зло удалось остановить, не дав ему расцвести пышным цветом. Маурин по-настоящему любила брата. Он не так уж часто проводил время с ними, но каждый раз, когда это случалось, его общество доставляло ей искреннее удовольствие. Однако теперь, когда Ромар снова ушёл неизвестно куда, её терзали страхи, мучило опасение, что он никогда не вернётся.
И вдруг из той же самой неизвестности возникла эта женщина. На свете нет ничего невозможного. Кто знает? Может быть, Элири что-нибудь видела или слышала. Может быть, она смогла бы найти след Ромара или даже его самого. Конечно, муж прав — торопиться не следует. Но и упускать этот шанс ни в коем случае нельзя. Если их гостье что-то известно, это узнает и она, Маурин. Да, узнает, и никто её не остановит!
С этой мыслью она и заснула, но даже во сне её рот оставался решительно, крепко сжат. Ромар — её любимый и единственный брат; бескрайним просторам этой неизведанной земли не удастся отнять его у неё. Она подружится с гостьей, выведает у неё всё, что той известно. Даже использует Элири, если понадобится! Одним словом, сделает все, чтобы брат вернулся домой.
Наступивший рассвет был ярок и чист. Поскольку вчерашняя сделка подвела итог всем её делам здесь, Элири собралась домой, но Маурин стала горячо упрашивать её задержаться ещё ненадолго. В глазах молодой женщины Элири заметила печаль и… осталась. Они много болтали и смеялись — как это случается между женщинами, истосковавшимися без общества себе подобных и нежданно-негаданно обретшими подругу.
Незаметно промелькнул день, за ним другой. Джеррани, видя, что его любимая счастлива, тоже уговаривал гостью не спешить с отъездом. Кончилось тем, что Элири провела в замке семь дней, но в конце концов желание вернуться домой перевесило. В этот последний день Маурин отвела её в сторону.
Прежде чем заговорить, она смущённо опустила голову, но Элири, заметив это, улыбнулась.
— Успокойся, Маурин. Я догадываюсь, что ты хочешь меня о чём-то попросить. Что бы это ни было, обещаю приложить все усилия, чтобы выполнить твою просьбу. Если, конечно, это не запятнает мою честь.
— Нет, нет, ничего подобного, клянусь! Маурин выбежала, довольно быстро возвратилась с маленьким свёртком и бережно развернула тонкую ткань.
— Я рассказывала тебе о Ромаре, моем брате. Прошло уже много месяцев, как он ушёл от нас, направляясь куда-то на восток. И не вернулся. Я боюсь за него. — Она бросила грустный взгляд на живописный портрет размером с ладонь, который показывала Элири. — Незадолго до того, как мы покинули Долину Зелёного Безмолвия, каждому из нас подарили по портрету, но этот мне дороже всех. Может быть, это всё, что осталось от Ромара.
— Чего ты хочешь от меня?
— Ты много путешествуешь и живёшь далеко. Прошу тебя, где бы ты ни была, прислушивайся к разговорам, присматривайся к людям — не встретится ли тебе человек, похожий на Ромара? Не слышал ли кто-нибудь о нём? Я готова отдать все, лишь бы он вернулся домой цел и невредим. — Во взгляде Маурин проступило отчаяние.
Элири задумчиво кивнула:
— Я действительно, как и твой брат, много путешествую, в том числе и в тех местах, которые лежат на востоке. Обещаю, что буду расспрашивать о нём, освобожу, если он угодил в ловушку, похороню, если найду его тело, и сообщу тебе новости, если они появятся. Но только так, чтобы это не мешало мне выполнять свои обязанности. У меня ведь тоже есть… те, кто полагается на меня. Рисковать ими ради неизвестного мне человека, который, может быть, уже мёртв, я не стану. Но мне понятна твоя тревога. Сделаю, что смогу.
Маурин обняла свою новую подругу:
— Это всё, о чём я прошу. Возвращайся, с новостями или без них. Мы всегда будем рады тебе.
Элири повернулась, чтобы уйти, но Маурин удержала её. Элири вопросительно подняла брови.
— Вот. — Маурин вложила ей в руку портрет. — Ты ведь даже не посмотрела. Вглядись как следует, запомни его лицо. Он, конечно, с тех пор наверняка изменился. В особенности, если попал в руки кого- нибудь из служителей Тьмы и с ним жестоко обращались. Пожалуйста, найди его для меня.
Элири опустила взгляд. Сначала она не заметила в молодом человеке ничего особенного. Ромару, скорее всего, было лет шестнадцать, когда был сделан этот портрет. Внезапно взгляд её стал более сосредоточенным. И неудивительно — как будто сам юноша ожил и теперь стоял рядом, умоляюще глядя на неё.
— Ты знаешь, что он жив, верно? — спросила Элири. — Вы же близнецы. — Да, — ответила Маурин. — Я чувствую, что он в опасности, но смерть пока не коснулась его. Ты права и в том, что мы близнецы. Это редкость, очень большая редкость для потомков Старой Расы. В нашем роду немногие наделены тем или иным талантом, но Ромар имеет дар обращения с животными. В особенности, с лошадьми. — Она взволнованно то сгибала, то разгибала пальцы, хотя голос оставался спокойным и твёрдым. — И ещё мы обладаем даром, присущим близнецам. Я действительно знала бы, если бы он умер; значит, он жив. Найди его для меня, Элири.
Элири, не отрываясь, смотрела на портрет. Маурин — копия того, кто был на нём изображён — конечно, изменилась с тех пор, но не сильно. Чувствовалось, что юноша пока ещё не сталкивался с серьёзными жизненными испытаниями. Но в его лице ощущались сила, гордость без норова, характер без желания демонстрировать его просто так, не ради правого дела. Взгляд, как бы устремлённый в глубь себя, выдавал человека, тяготеющего к одиночеству. Ничего особенного в его внешности не было; во всяком случае, он не мог настолько поразить воображение, чтобы стоило рисковать чем-то. ради него. Лицо худощавое, с тонкими чертами и решительным подбородком. Глаза, скорее, зелёные, чем серые, — если художник не солгал. Но нет, глаза Маурин были того же оттенка. Рот, резко очерченный, по форме почти мягкий и всё же не создающий впечатление слабости. Рот человека, который всегда действовал так, как считал нужным.
Портрет вызывал у Элири странное притяжение, никогда прежде не испытанное. Она, конечно, сумела бы попросту отмахнуться от этого чувства, но сам тот факт, что ей пришлось бы это делать, только подтвердил бы его наличие. А ведь она была уже не дитя, и первое попавшееся интересное лицо не привлекло бы сё внимания.
Маурин была добра; её муж заключил с Элири честную сделку. Они просили её о такой малости — только чтобы она не прошла мимо, если нападёт на след этого человека. От неё не требовалось штурмовать какую-нибудь твердыню Тьмы. Она снова опустила взгляд, Что это? Наверно, просто игра света… В какой-то
