слегка подпрыгнул, но постарался скрыть это движение, наклонившись вперёд.
— Надеешься на помощь своих друзей? Зря. Впрочем, мне эти глупые Кеплиан пригодятся — снабдят добавочной силой, когда я захвачу их.
Копыта упорно колотили по твёрдому дереву, пытаясь разрушить его. Он нахмурился и вскинул руки, чтобы сотворить заклинание. Нужно сделать дверь неуязвимой, и тогда можно будет разобраться с теми, кто находится внутри. А когда это произойдёт, он даст волю своей ярости и покажет Кеплиан — изменникам, глупцам! — что значит штурмовать Башню лорда Тьмы.
Элири почувствовала, что наложенное на неё заклятие слабеет. Не намного, но достаточно, чтобы позволить ей обрести дар речи. Она начала негромко напевать себе под нос — слова как будто сами собой выплывали из глубин памяти. Мольба, обращённая к богам, — даровать силу воину, противостоящему Тьме.
— Мать-Земля, помоги своей дочери. Отец Небесный, помоги воину.
— Ка-дих, сделай так, чтобы мои стрелы летели быстро и лук был послушен мне.
Она героически боролась с силой, которая подчинила её себе. Кровь стучала в висках — и становилась барабанной дробью звёздного света. Он запылал прямо перед ней, выхватив из тьмы пристально глядевших на неё людей. Воинов, которые, мерцая чёрными глазами, сидели на гордых конях. Воинов, которые приветственно закивали ей и подняли вверх щиты и копья в знак признания той, в чьих жилах текла их кровь. Глаза Элири расширились при виде их салюта. Её охватило чувство гордости — и барабанная дробь звёздного света зазвучала ещё громче. Те, кто ушёл, вернулись, потому что она — Воин, дитя их крови, чистокровная тшоах.
Все громче и громче гремели барабаны. В голове у неё зазвенело, тело начало покачиваться в такт яростным ударам крови и барабанов. И тогда где-то в глубинах памяти, в области, недоступной сознательному контролю разума, распахнулась дверь. Как только исчез этот барьер, хлынули слова. Это был не просто обычный ритуальный напев — это выплёскивалась наружу её суть, все то, чем она на самом деле была. И с каждым словом сила её росла:
—
Элири покачивалась, её ноги слегка приподнимались, притопывая во всё более ускоренном ритме. И с каждым притопыванием она чуть-чуть продвигалась вперёд, а с каждым крошечным продвижением вперёд сила её росла.
Хозяин Башни был целиком поглощён заклинанием, которое он накладывал на дверь с целью не позволить мощным копытам разнести древнее дерево на куски. Магические слова связывали щепки воедино, делали неподвижными петли, заклинивали замки.
Элири, напевая все громче, взывала к богам, которым поклонялись люди её крови. И они отвечали, делясь с ней своей силой. Пока пролетали эти мгновения, она познала яростную гордость тех, кто свободно скакал по равнинам, кто был известен всем как тшоах, враг белых людей.
Чем громче становился её напев, тем выше девушка вскидывала голову. Внезапно лорд Тьмы, все ещё творивший заклинания, оставил свои усилия. Он наконец заметил, что происходит, и выкрикнул магическое слово. Голос Элири стал плохо слушаться её, но она заставила себя продолжать. Скорость движений нарастала. Несмотря па все новые заклинания, она крепко держала в руках меч и даже размахивала им. Лорд Тьмы выложился целиком, стараясь сковать её. И потерпел неудачу. Продвижение Элири вперёд замедлилось, но не прекратилось, в серых глазах, похожих на штормовое небо, сверкала его смерть. Тут он наконец запаниковал и нанёс хлещущий удар по ране на её руке. Он капля за каплей выцедит её кровь; тогда настанет конец этому фарсу. Она поймёт, что значит противиться воле того, кто сильнее.
Но Элири ещё раньше, в стране теней, провела по ране серебряным кинжалом. Лорд Тьмы не знал этого, и дух серебра вторгся в его сознание. Раздался душераздирающий вопль, сосредоточенность хозяина Башни дрогнула, и, как только это произошло, глиняный манекен выпрыгнул из кресла.
Крошечное тело рассыпалось, ударившись о каменный пол. Из него поднялся дух Ромара и вошёл в его тело, безвольно лежащее в резном кресле. В первый момент ничего не произошло. Ему требовалось время, чтобы привыкнуть к своей целостности снова. Чтобы сила наполнила собой эту прежде пустую оболочку. Взгляд Ромара опустился, а губы искривились в подобии мрачной улыбки. На нём, однако, остались и пояс, и прикреплённый к нему меч в ножнах. Видно, таким образом его злобный господин забавлялся — позволив пустой оболочке оставить при себе принадлежности воинского достоинства. Прекрасно, эта беззаботность может обойтись лорду Тьмы, недёшево, если Ромар придумает, как действовать, — и получит в своё распоряжение достаточно времени, чтобы восстановить силы. Он расслабился. Если ничего не можешь сделать, не делай ничего. Ненужное волнение лишь отнимает силы. По крайней мере, так всегда говорил наставник Ромара, обучавший его воинскому искусству. Ну что же… Он подождёт.
Копыта все ещё колотили в дверь, с гулким звуком она содрогалась снова и снова. Шум приводил в ярость хозяина Башни. И ещё эта женщина, которая осмелилась выступить против него. Сколько он ни выкрикивал слова силы, это не останавливало её медленного приближения.
Не отдавая себе в этом отчёта, он отступал, занервничав при виде непреклонности Элири. Нет, это немыслимо — чтобы она смогла добраться до него. Такого просто не может быть. Но все вместе — и её молчаливое, хотя и медленное продвижение вперёд, и этот трижды проклятый шум от двери — выбивало лорда Тьмы из колеи, подталкивало к лихорадочным и непродуманным действиям. Чтобы остановить Элири, он вытягивал силу из заклинаний, которыми связал её друзей. Хорошо хоть, что они, похоже, оледенели от ужаса. Ничего, он удержит их. Этого послабления, однако, оказалось достаточно, чтобы вернуть им способность говорить, и Джеррани даже ухитрился слегка повернуть голову к Маурин.
— Будь наготове. Если им удастся убить его, не забудь про дар.
Она опустила взгляд вниз, туда, где еле заметная выпуклость на тунике указывала на то, что там лежит кристалл Духаун.
— Да.
Но откуда бы и сколько ни выкачивал силу лорд Тьмы, это ничего не меняло. Все ещё негромко напевая, Элири продолжала медленно наступать. Комната была просторная, но девушка уже одолела больше половины расстояния. Кресло хозяина Башни скрежетало о камень, когда он в очередной раз отодвигал его. Дверь гудела снова и снова. Он злобно выругался. Только бы заглушить эти звуки, пусть даже это будет последнее, что он сделает в своей жизни! Его выводил из себя не столько сам звук, сколько факт того, что он не способен добиться тишины. Охваченный яростью, он вытянул силу из заклинания, удерживающего Элири, и с дикой яростью швырнул её в дверь. Это научит тех, кто осмеливается не подчиняться его приказу. У двери всё стихло, но зато громче стало слышно пение Элири.
Она, пошатываясь, сделала ещё шаг вперёд, и лорд Тёмной Башни изумлённо посмотрел на неё. Меч замерцал в её тонких руках.
— Эйх!
То был клич удачи её соплеменников, всегда прочно сидевших в седле. Острие меча лишь задело Тёмного, распороло одежду и кожу, пробороздило безволосую грудь. Тонкой струйкой потекла кровь. Охваченный яростью и внезапно нахлынувшим смертельным ужасом, Тёмный в шоке глядел на свою кровь. Она ранила его, она… осмелилась! Он резко отшатнулся, когда меч опустился снова.
Он отступал все дальше, а его мысли неистово метались, пытаясь отыскать что-то, что могло бы остановить медленное продвижение Элири вперёд. Нужно как можно быстрее разделаться с ней, с остальными непокорными проблем не будет. Страх ему внушала только она.
Меч рубанул ещё раз, и снова лорд Тьмы отступил, сдавая позиции. И тут на ум ему пришло одно давно забытое слово силы. Это было рискованно. Могло получиться так, что оно захватит с собой и его. Но разве у
