Отлично. Не говорить об этом, скрывать эффект, и это уйдет. Засохнет и умрет, как трава без воды или как никогда не используемая мышца. Вполне имеет смысл.
Отличный способ бороться с тем, что вообще смысла не имеет.
Али вытолкнул эти мысли из головы, недовольный сам собой, потому, что позволил им закрасться в свой разум даже на секунду.
Он поспешил в кают-компанию, где уже собрались остальные.
— Изменения в планах? — спросил он.
— Давайте двигаться, — произнес Дэйн Торсон, сунув ему в руки горячую кружку.
Али отпил полкружки джекека, не обращая внимания на легкое жжение. Он радовался горячему теплу изнутри. Дольше можно будет вытерпеть холод.
Он допил остаток, заморгал от жжения в глазах, поставил кружку и пошел за массивной фигурой Дэйна в грузовой ангар. Когда все оделись, Викинг был похож на татха, только он не был мохнатым и не пах промокшей псиной.
Али влез во флиттер. Ни одного татха с ними еще не было, но запах в машине держался с их прежних посещений. Али приходилось дышать ртом. Других это, кажется, не беспокоило — даже Синбад, корабельный кот, вроде бы татхам симпатизировал, а ведь можно было подумать, что кота запах отпугнет.
Но лекарство, кажется, помогало и в этом, как заметил Али. Оно вообще приглушало все чувства. Али закрыл глаза, пытаясь привыкнуть к запаху. Ему нравились татхи как личности, и у них в лагере, где все время дул ветер, их было легче выносить. Конечно, он не мог попросить их вымыть мех — с него были бы смыты естественные жиры, которые защищают организм от перепадов температуры и влажности.
Али снова открыл глаза, когда Штотц выводил флиттер из люка грузового отсека. Он сильно подозревал, что был в этом коллективе еще один, испытывающий отвращение к запаху татхов, и это — утонченный врач кошачьей породы. Конечно, Сиер ничего не сказал бы, но Али заметил, как встает дыбом серебристая шерсть на изящной шее медика, когда в закрытое помещение внезапно входит татх, сопровождаемый неизбежным запахом.
Когда они подлетали к точке встречи, Али сел прямо и заставил себя прислушаться к тому, что говорят другие. Еще одним минусом лекарства было то, что после недавнего приема разум начинал блуждать долгими путями. Али внутренне вздрогнул. Какая потеря времени — мысленно бичевать татхов за то, что они никак не могут изменить.
— …таким образом, приливное размывание сведено к минимуму, — говорил Штотц. — Там должно быть много яиц, хотя, предупреждаю снова, приготовьтесь лезть вверх. Вот это, — он поднял маленький желтовато-зеленый конус, — очередное биологическое устройство татхов, — вы вставляете в почву там, где найдете рудные яйца. Это для Лоссина, Тасцин и Вросина, которые ведут сборщики яиц. Оно настроено на частоту искателей яиц, которые сконструировал Али. Вспышки очень яркие.
— Понял, — ответил Дэйн, и голос его, как всегда, звучал невозмутимо, словно ледяное поле. Рядом с Али Джаспер молча кивнул.
Али подумал, не принимает ли Уикс то же лекарство. Не то чтобы у него были какие-то признаки замедления или ухудшения качества работы. Просто он стал еще спокойнее обычного, если только это было возможно. Интересно, блуждал ли он мыслями тоже из-за оглушающего эффекта лекарства?
Али мысленно пожал плечами. Спрашивать он не будет — это значило бы нарушить обещание и хуже того — снова допустить это в свои мысли.
Он попытался успокоиться, пристально глядя в иллюминатор рядом со своим креслом. Сверху нависал слоистый потолок серых облаков, но далеко на западе манил зеленоватый ободок чистого неба, исчезающий по мере того, как терминатор несся перед ними, принося ночь и защиту от странников. Случайные молнии беззвучно вспыхивали высоко вверху, мгновенно затмевая бегущие огни лодки почти на километр ниже их.
Али выгнул шею, но источник высоких молний — очень редких, если судить по банкам данных, — не был виден. Они появились абсолютно внезапно и усиливались с каждым днем. А спутники наблюдения сообщали, что полярное сияние с каждым днем охватывает все большие и большие области планеты, потому что буря частиц от беспокойного солнца хлещет все сильнее и сильнее.
Его внимание привлек мигающий огонек: запрос связи из лагеря Торговцев. Это прерывание было ко времени. Он нагнулся вперед включить связь.
— Здесь говорит Глиф, — раздался мелодичный голос с акцентом. — Информирую всех: развивается шквал, возможны смерчи. Мы предупреждаем вас. Следите за картой погоды.
Он отключился, потому что по-террански не говорил — наверное, попросил Туи сказать нужные слова — и потому не понял бы подтверждения.
— Смерчи ночью? — обернулся к ним Штотц. Джаспер поднял глаза от своего ручного компьютера.
— Глиф понимает в погоде. Он это предсказывал, только не мог назвать срок. К востоку от нас обширная система разломов, много тепловой энергии накачивается в море и там поглощается. — Он справился у своего компьютера. — Я только что прогнал некоторые цифры по показаниям барометра и направлениям ветра, которые он нам дал только что на экране. Если увеличится скорость с южного направления или вот здесь упадет барометр, — он щелкнул по экрану, — тогда нам лучше уходить.
Штотц кивнул.
— Вызову Лоссина по рации, узнаю, что они думают.
Через секунду в кабине флиттера зарокотал голос татха:
— Такую картину мы уже видели. На родной планете Глифа нормально. Здесь нормально только зимой. Плохое изменение для нас.
— Но мы идем вперед? — спросил Штотц.
— Да. Мы так думаем. Должны взять руду. Но если меняется барометр, меняется ветер, мы возвращаемся.
Штотц посмотрел на своих спутников. Али увидел, как кивнул Дэйн, и кивнул сам. И Уикс тоже.
— Мы с вами, — сказал Штотц.
Уже стало совсем темно, и лодка-раковина была крохотным рисунком цветных огней внизу. Ни одна звезда не могла бы пробиться через толстое одеяло облаков, но Али знал, что мог бы разглядеть по крайней мере два неясных блика света, один куда больше другого. Это были две луны Геспериды-4 из трех. Он набрал команду на вмонтированной в подлокотник мини-консоли, и экран услужливо показал простой график приливной линзы, движущейся в их сторону. Даже если бы шторм был медленнее, приливная волна их в конце концов прогнала бы. Али снова глянул вверх, думая, нет ли среди скрытых там звезд таких, которые он знает и чей солнечный свет омывал его на поверхности планет.
Рип это знал бы, конечно. Али откинулся на спинку сиденья, четко понимая, что этот час покоя — единственный отдых перед очень долгой непрерывной работой.
— Сигналы точно помнишь? — вдруг спросил Иоган.
— Хочешь повторить? — ответил Али. И они с Дэйном и Джаспером процитировали различные составленные ими аварийные сигналы, все на тот случай, если ветры будут такие, что не будет работать рация или просто голосов не будет слышно.
После этого Иоган с Джаспером пустились обсуждать планы действий лодки на случай непредвиденной ситуации. Али почувствовал, как его внимание снова рассеивается, но на этот раз ему было все равно. Джаспер, как самый легкий, должен был остаться на лодке, держать связь и работать на управлении.
Али заметил, что время уходит быстрее, чем он думал. Вдруг Штотц сказал:
— Прибыли. Собирайте барахло. Каждая секунда на счету. Татхи это время зря терять не будут.
Али внимательно всматривался, пока флиттер опускался на песок. Он видел, как пробирается лодка сквозь прибой. Смотрел, захваченный зрелищем, как биомашина выбирается на песок — сквозь обшивку был слышен скрипящий хруст ее подвижных чешуек на брюхе.
Когда флиттер сел, Дэйн и Штотц выскочили и стали выгружать сборщики яиц. У Али за те несколько секунд, что флиттер был открыт, замерзли уши. Кончив свою работу, Дэйн и Штотц махнули Али и Уиксу выходить.
Али послушно натянул шлем на голову, проверил, что все работает, и надел перчатки. То же самое
