— Вот эта! — решительно вымолвила дама Алекто, и огненные картины развеялись. Леди Роксбари подслеповато заморгала. Ее переполняла память о полусотне других Сар, что обитали в вероятностных мирах и на краткий срок заполонили ее сознание.
— Что вы со мной сделали?! — возмутилась она наконец. — Вы меня заколдовали! Картинки в огне! У меня нет времени на избитые фокусы!
Жизнь ее двойника тенью легла на сознание маркизы: невообразимое детство в независимой Америке, которая не являлась протекторатом английской короны, личность, столь похожая на нее саму и столь отличная по темпераменту…
— Это такой же избитый фокус, как и клятва, которую вы дали среди Священных Камней, — невозмутимо произнесла дама Алекто. — Вы должны вызвать эту Сару сюда, леди Роксбари. Ее ждет впереди не удача, а смерть — если мы не вмешаемся, — и потому мы можем забрать ее, не нарушая Великого закона. Вы, дитя, примете ее смерть, а она…
— Получит мою жизнь?! Она? Эта пуританская церковная мышь?! — Леди Роксбари была оскорблена до глубины души. Но этот возглас дорого ей обошелся: маркиза принялась хватать воздух ртом и зашлась в новом приступе кашля, так и не сумев совладать с ним. Ей казалось, что жизнь утекает из нее с каждым спазмом, сотрясающим тело, — а вместе с жизнью уходит и все то, что она могла и должна была сделать. То, что непременно нужно было сделать…
— Эта девчонка?! Да она никогда не справится с тем, что могла бы сделать я! — почти беззвучно выдохнула леди Роксбари.
— Она сделает все, что могли сделать вы, — и еще больше. Она спасет Англию — если у вас хватит мужества перенести ее сюда, к нам, — твердо сказала дама Алекто.
Леди Роксбари откинулась на обитую парчой спинку кресла. Комната продолжала вращаться вокруг нее, даже когда она закрывала глаза. Сара чувствовала на себе взгляд Grandmere[2] Пантеи и ощущала, как слабость подхватывает ее и несет на кроваво-тусклой волне в безбрежный океан вечности, осиянный звездным светом. Вечный мир, вечный покой. Но не сейчас, нет, час еще не пробил…
Маркиза горделиво вскинула голову:
— Можете отзываться о моей жизни как вам заблагорассудится, мадам, но никогда не смейте говорить, что мне недостает мужества!
Чистейшей воды безумие — подчиняться этой сумасшедшей, — но судьба не оставила ей другого выхода. Она — Роксбари и не может умереть, оставив обещание неисполненным. Дама Алекто одобрительно кивнула:
— Вы должны идти тотчас, и идти одна. Берите самый быстрый свой экипаж и спешите туда, где вы сможете выполнить свою клятву. Вы должны добраться туда до заката. Сумеете вы снова отыскать это место?
Леди Роксбари была выдающейся наездницей, отчаянно, самоубийственно смелой. Она держала чистокровных лошадей, наилучших, каких только можно было достать в Европе — за деньги или благодаря связям. Но эта скачка наперегонки с солнцем, которую предлагала дама Алекто, была столь безумным предприятием, что заставила заколебаться даже маркизу Роксбари. Ведь чтобы добраться до Священных Камней, нужно было проехать немало миль по скверным проселочным дорогам, а день уже клонился к вечеру.
— Смогу — если у меня хватит сил удержать поводья. — Саре до тошноты не хотелось признаваться в собственной слабости, но деваться было некуда. — Если вы добивались именно этого, мадам, то явились слишком поздно.
— А стали бы вы слушать меня, явись я раньше? — поинтересовалась дама Алекто.
Леди Роксбари промолчала, но в глубине души она знала, что обвинение дамы Алекто справедливо. До утреннего визита доктора Фальконера она все еще надеялась на лучшее и в глубине сердца верила, что провидение поможет ей избежать смерти. Она наблюдала, как дама Алекто повернулась и развязала бечевку на шляпной коробке, которую принесла с собой. Покопавшись в ее содержимом, гостья выбрала маленькую серебряную фляжку. Фляжка заблестела в неярких лучах послеполуденного солнца.
— Это средство вернет вам здоровье на время, пока вы не исполните то, что должны. Но подобные сделки с судьбой имеют свою цену; это питье соберет все часы, что еще остались у вас, и переплавит их в эту краткую вспышку. Когда же его действие закончится, у вас ничего больше не останется. Это ясно?
— Позвольте, — ровным тоном произнесла леди Роксбари и протянула руку. Ее пальцы сомкнулись на узкой высокой фляжке, и Саре показалось, будто сила, содержащаяся в этом сосуде, обжигает ей ладонь. Маркиза снова опустила веки, борясь с завесой тьмы, что начала застилать ей глаза.
— Теперь я покидаю вас. И надеюсь, что ваша светлость приятно проведет вечер. — Голос Алекто Кеннет был совершенно непроницаем.
Леди Роксбари не ответила. Закрыв глаза, она прислушивалась к шуршанию ткани — это дама Алекто надевала плащ и шляпку. Мгновение спустя леди Роксбари услышала, как дверь ее комнаты открылась, потом затворилась: посетительница покинула ее. Чему бы ни суждено было произойти дальше, дама Алекто не собиралась в этом участвовать.
«Она ни капли не беспокоится обо мне». Неожиданное открытие на миг повергло леди Роксбари в оцепенение. Маркиза Роксбари была не из тех людей, кто привык задумываться о чувствах окружающих, и за свою короткую жизнь протяженностью всего в четверть века она не часто об этом размышляла. Но вскоре она перестанет быть леди Роксбари — и титул перейдет к другому человеку, не к ее потомку, а к какой-то чужачке, выхваченной из вероятностного мира. По крайней мере, так утверждает дама Алекто.
«И у меня хватает глупости верить ей».
Да, она верит — или цепляется за малейшую возможность спрятаться от неизбежного. Леди Роксбари взяла со столика графин с бренди и плеснула в бокал немного жидкости цвета темного янтаря. Затем она быстро, чтобы не передумать, откупорила фляжку и вылила ее содержимое в тот же бокал. Зелье оказалось темным и вязким. Оно медленно смешалось с бренди. Получилась кроваво-красная, слегка мерцающая жидкость. Поколебавшись лишь мгновение, леди Роксбари подняла бокал и залпом осушила его. Больше всего это походило на то, словно она напилась огня прямо из камина. Раскаленное добела пламя пульсировало у нее в крови, вытесняя головокружение и болезненный озноб. Сара задохнулась от непривычности напитка — а потом вдохнула полной грудью, впервые с того злополучного вечера. Ее легкие очистились.
Леди Роксбари поднялась с кресла. Она почти ожидала возвращения головокружения, но этого не произошло. По крайней мере в этом слова дамы Алекто соответствовали действительности. Интересно, а как насчет всего остального? Маркиза выглянула в окно — проверить, где находится солнце.
На губах леди Роксбари заиграла беспечная улыбка. Чтобы перенести другую Сару в Мункойн, ей нужно добраться до Священных Камней прежде, чем зайдет солнце. Если это и вправду ее судьба, значит, так тому и быть — и она пожелает даме Алекто успеха с ее преемницей.
— Нойли! — крикнула маркиза и дернула за шнурок.
Горничная появилась в тот же миг; на лице ее отражалась борьба страха с изумлением.
— Я хочу уехать, — сообщила своей горничной леди Роксбари. — Достань мой дорожный наряд — и вели Рилсому запрячь в мой фаэтон пару гнедых. Что-то неясно? — поинтересовалась маркиза, видя, что Нойли стоит, вытаращив глаза.
Горничная ошеломленно присела в реверансе и исчезла. Леди Роксбари сдернула ставший слишком теплым халат и оставила его валяться на полу лужицей меха и бархата. Она повернулась к камину, и на мгновение ей показалось, будто из огня на нее смотрит лицо другой Сары — юное, безмятежное, не украшенное ни косметикой, ни драгоценностями…
— Размазня! — насмешливо бросила леди Роксбари, отворачиваясь.
