— И пять — мне, — вставил Лотрик, — или больше не жди, чтобы я приводил к тебе выгодных заказчиков. Крутись сам в этой за…той Мирене, как хочешь.
— Десять — многовато… — протянул Томен, игнорируя пока что Лотрика, — я же вижу, вы хотите нанять именно меня. Потому что сегодняшний день вы все равно потеряли. Нашу гавань без прилива покинуть не так-то просто, а прилив заканчивается. Значит, вы, мастер сержант, твердо решили иметь дело со мной… Десять — многовато!
— А сколько — не многовато?.. Твой приятель шкипер заверил меня, что ты порядочный и сговорчивый малый…
В результате переговоров, длившихся без малого полтора часа, Томен несколько увеличил предполагаемый гонорар, а заодно убедился, что его наниматель нервничает и боится отказа. Дело представлялось серьезным, но Томен согласился — награда, которую ему сулили, превышала, пожалуй, обычный годовой заработок чародея. Как тут не согласишься?
После того как ударили с ливдинцем по рукам, Томен распрощался и отправился готовить свой магический арсенал. Отплытие было назначено на завтрашнее утро.
ГЛАВА 8
Утро выдалось неожиданно ненастное. Ночью прошел дождь, и в сером неверном утреннем свете пода в гавани выглядела даже более мутной и грязной, чем обычно. Томен, держась за перила, чтобы не потерять равновесие на осклизлых досках причала, поднялся на борт «Одады» — принадлежащего Лотрику судна. Хозяин приветствовал его хмурым кивком:
— Собрался? Барахло свое увязал? Снеси в каюту. Сейчас сержант появится, и пойдем…
— Грузиться, значит, не будем? — на всякий случай спросил колдун.
Он знал, что шкипер собирается везти в Ливду пшеницу. Даже с пассажирами на борту «Одада» не должна идти порожняком.
— С вечера загрузились…
Томен бросил мешок в предназначенной ему каюте и поднялся на крышу кормовой надстройки к шкиперу. Несколькими минутами позже появился ливдинский стражник. Такой же угрюмый, как и все, кто находился сейчас на борту «Одады», сержант пробурчал неразборчивое приветствие и спросил шкипера:
— Скоро отходим?
— Прямо сейчас, — ответил Лотрик, — из нашей гавани иначе и не выйдешь. Часом позже начнется отлив. Так что немедля и пойдем. Я уж и портовый взнос заранее уплатил, чтоб не задерживаться. К тому же бриз поймать надо…
Неуклюжие каботажные суда вроде «Одады» были не приспособлены к движению на веслах, так что для выхода из гавани им требовался или крепкий ветерок с суши, или буксир. За буксир нужно было платить, так что моряки предпочитали бриз, дующий, по Гилфинговой милости, бесплатно.
— Вот поэтому ваш городишко не вырос за столько лет, — ни с того ни с сего буркнул сержант, — что гавань неудобная. Мирена-то постарше Велинка будет, а?
— Верно, — согласился шкипер, — нет гавани, нет и оборота. Больше четырех-пяти барок зараз у причала и не встанут. Купцам неинтересно здесь причаливать — город не растет.
Лотрик послюнил палец и поднял его вверх. Приняв глубокомысленный вид, помолчал с минуту и рявкнул:
— Отдать концы. Живей, растяпы! Отчаливаем, с Гилфинговой помощью… Гангмар вас всех забери… — и, обернувшись к башне на выходе из гавани, заорал: — Эй!!! Отворяй!!!
Из башни донесся скрип и скрежет. Запирающая гавань низко сидящая барка, увенчанная стеной с зубцами и бойницами, пошла в сторону, увлекаемая грохочущими цепями. Тем временем матросы Лотрика поставили парус. Тяжелая ткань с хлопками развернулась и наполнилась бризом. Шкипер навалился на рулевое весло, направляя судно в открывающийся проход. Что-то ворча себе под нос, сержант поднялся к магу и моряку.
Едва «Одада» миновала узкую горловину бухты, как собравшихся на кормовой надстройке у рулевого весла путешественников обдал порыв свежего ветра, несущего холодные брызги и солоноватый запах моря. Позади снова послышался грохот — судно-стену возвращали на место. Не лишняя предосторожность в нынешнее неспокойное время…
— Так, говорю, Ливда велика, — вернулся к прерванному разговору шкипер, — а прав у вашей общины нет. Вот вместо самоуправления — снова граф. А у нас в Мирене — хоть и небогато, зато свободно живем. Сами себе магистрат выбираем.
Барка тяжело развернулась, ложась на курс. Захлопал парус, надуваясь морским попутным ветром. Сержант поежился и плотнее надвинул шляпу. «Должно быть, лысина мерзнет», — подумал колдун. К удивлению Томена, стражника не обидели слова Лотрика.
— Ну и что толку в твоей «свободе»? — спокойно возразил Коль. — Или тебе ваш миренский глава магистрата по душе?
— А тебе твой граф? — слегка поворачивая весло, переспросил шкипер.
В долгом морском путешествии добрый спор в самый раз, поэтому оба охотно поддерживали беседу. Томен, не рискуя влезать в разговор, слушал с любопытством.
— А наш граф — он толковее любого магистрата. Молодой, наивный, да оно и к лучшему. Будь он постарше, так понял бы, что в Ливде порядка никогда не будет, да и сложил бы руки. Ну раз все равно не выйдет-то… А наш Эрствин бьется… И, глядишь — нет-нет да и получается что путное. По крайней мере, галеры стали в море выходить хоть изредка, так теперь моряки с нашими городскими не так часто морды друг дружке по кабакам бьют. Да и чище малость в Ливде стало.
Томена удивили теплые нотки в голосе стражника, когда тот говорил о графе. Обычно горожане не любили присланных из столицы правителей и предпочитали добиваться самоуправления. Так называемое «Бернское право», которым пользовалась миренская община, служило постоянным предметом гордости земляков чародея. Маг решился тоже задать вопрос:
— А как же вы графа-то приняли? И как вышло, что он молодой? Кто-то из дружков Алекиана?
— Вот уж нет! — отрезал Коль. — Уж столичного хлыща мы б точно не приняли. Нет. А наш граф, хоть и молод, а успел городу послужить славно. Своей рукой сразил чудище из Семи Башен, слыхал о таком, чародей?
Томен кивнул — слухи об эльфе из Семи Башен дошли до Мирены, история была громкая. Можно даже сказать, невероятная история. Магу казалось, что легенда о «чудище из Семи Башен» — наивная ложь, пущенная специально кем-то из ливдинских сторонников Алекиана. Слишком уж нарочито гладко все выглядело — непобедимого эльфа, перебившего чуть ли не весь городской Совет, сразил юный дворянин, удивительно кстати оказавшийся в нужное время в нужном месте. И именно его впоследствии назначают графом в спасенный город — ясно же, что вся история шита белыми нитками. Сказочка, чтобы объяснить введение в городе имперского правления, да и ливдинцам не так обидно, что потеряли самоуправление.
— А я посчитал, это выдумки, что он чудище убил. Ну, чтобы как-то… Чтобы объяснить…
— Не, точно, — уверенно прервал его стражник. — Я самолично там был. Точно, его светлость Эрствин и есть победитель злого эльфа.
И мага снова удивило уважение, прозвучавшее в голосе ливдинца…
К полудню небо прояснилось, показалось солнце. На волнах, рассекаемых массивным носом «Одады», заиграли солнечные блики… Путешественники скинули плащи, один Томен ограничился тем, что отбросил капюшон. Плащ мага — всегда нечто большее, чем просто одежда, под полами просторного одеяния Пекондор Великолепный скрывал немало занятных штучек.
