Вначале, после первой встречи людей и лаагов в космосе, их корабли подходили близко — их видели сразу за пределами земной атмосферы. Но Земля в это время лихорадочно строила боевые космические корабли, и когда первые отряды землян отправились на охоту за лаагами, им пришлось дойти в поисках почти до нынешней границы.
Но за пределы границы вся военная мощь Земли не смогла пробиться за сотню с лишним лет. Чем больше истребителей насчитывалось в пытавшейся прорваться эскадре, тем больше кораблей лаагов выходило им навстречу. Одна планета была населена лаагами или несколько? Можно ли договориться с этой расой? Что лааги собой представляли физически и интеллектуально? Никто не знал.
Ни один корабль лаагов никогда не сдавался. Они сражались или отступали, но уж если вступали в бой, то не прекращали его, пока не уничтожали противника или не были уничтожены сами. Постоянные попытки взять в плен корабль лаагов еще ни разу не увенчались успехом. Складывалось впечатление, что на каждом их корабле было что-то вроде кнопки самоуничтожения, которая срабатывала, если корабль оказывался слишком поврежден, чтобы сражаться или отступать.
А теперь Моллен утверждал, что если Джим сможет найти нечто непонятное, что, по их с Мэри мнению, находилось где-то на территории лаагов, то сражения могут закончиться. Гора все еще была вдали у самого горизонта, но теперь появилась дорога, которая могла привести к ней.
— Джим?
Это Мэри позвала его.
— Да? — отозвался он.
— Ты уже час как молчишь, — сказала она. — Мы хотели дать тебе время обдумать то, что рассказал Луис, но действительно уже прошел целый час.
— Да? — удивился Джим. — Я теперь по-другому ощущаю время. Ты что-то у меня спросила, а я не ответил?
— Ничего, — ответил Моллен, — мы только собирались задать вопрос. Как думаешь, ты сумеешь сделать прыжок в сторону от границы — неважно, с двигателями или нет, — а потом опять войти на расстоянии пятидесяти световых лет отсюда, чтобы посмотреть, проскочил ты на их территорию или нет?
— Думаю, я справлюсь, — сказал Джим. — Понадобится время, но время теперь значения не имеет... Да, кстати, а где мое тело? Что с ним?
— О нем заботятся, — сказал Моллен. — Если ты вернешься на протяжении срока человеческой жизни, оно будет тебя ждать. Вообще-то простой полет туда и обратно с заходом на планету должен занять не больше нескольких недель.
— Тогда я готов в любой момент, — сказал Джим. — Мне же не нужно собирать вещи, правда? Вы с кораблем разговариваете, генерал, а не с пилотом.
— Луис имел в виду, готов ли ты отправляться внутренне, — поправила Мэри. — За последний год мы подвергли тебя огромному напряжению. Никто не рассчитывает, что ты просто стряхнешь все это и возьмешься за дело.
— Знаете, — сказал Джим, — это странно, но стряхивать нечего. Даже если бы у вас не нашлось уважительной причины засунуть меня сюда, стряхивать все равно нечего. Я теперь другой, вот и все; я даже не знаю, как это объяснить. Наверное, можно даже сказать, что я думаю как корабль, а не как человек.
— Может, все-таки стоило доктору его протестировать, — проворчал Моллен себе под нос.
— Чтобы проверить, целиком ли я здесь? — сказал Джим. — Целиком, я вас уверяю. Просто... просто сейчас все по-другому.
— Ну не знаю, — буркнул Моллен.
— Знаете, это как будто я мыслю свободно, без примеси всех телесных ощущений, которые действовали на мысли как помехи, — объяснил Джим. — Так или иначе, если хотите, я готов отправляться хоть сейчас.
И он снова приподнял «ИДруга» на ладонь над полом.
— Нет, подожди! Спустись обратно, — сказал Моллен.
Джим опустил тело корабля обратно на пол.
— Ты еще не все знаешь, — продолжил Моллен. — У нас есть записи Рауля, которые тебе раньше не давали слушать, — записи о том, что он там нашел, что так напомнило ему о рае и о том, что лааги не знают, что оно там находится. Ты готов их прослушать?
— Разумеется, — сказал Джим. — хоть сейчас. Знаете, это забавно. Теперь время для меня имеет совсем другой смысл. Может, я больше не сплю, как раньше. Нет, погодите, я же спал немного, верно? Сколько я проспал?
— Сколько ты спал? — переспросил Моллен. — Сорок минут. Мы думали, что ты вырубишься на несколько часов.
— Сорок минут!
Джим впервые пригляделся повнимательнее к Мэри и Моллену. У них были усталые и напряженные лица. Моллен, возможно из-за возраста, вообще выглядел очень уставшим.
— Секундочку, — спросил Джим, — который сейчас час?
— Сейчас? Раннее утро, — Моллен поглядел на наручный коммуникатор, — четыре тридцать семь.
— Четыре утра! Это вы не в состоянии слушать записи, — сказал Джим. — Почему бы вам не пойти отдохнуть? Записи можете показать мне потом, когда выспитесь.
— А ты что пока будешь делать? — спросила Мэри.
— Я? — Вопрос удивил Джима. Он немного подумал. — Буду думать, наверное. Так или иначе, минуты, часы, дни — теперь для меня большой разницы нет.
— Почему? — заинтересовалась Мэри. — Можешь объяснить почему?
Джим обдумал это.
— Нет, — сказал он наконец. — Просто нет разницы, и все. Это как я сейчас поднялся с пола, чтобы показать вам, что я могу это сделать. Я не знаю, как я это делаю. Тут я вроде дикаря каменного века. Я знаю, что я могу делать, но не знаю как или почему.
— И все же попробуй ответить...
— Мэри, — сказал Джим. — Если хочешь, оставайся, и мы поговорим сколько угодно. Мне все равно. Ты можешь продолжать, пока не упадешь, но генерал упадет раньше тебя. И наверняка тебе нужно поспать не меньше, чем ему. Пойди поспи; вернешься, когда отдохнешь. Я буду тут, и ничего не изменится.
— А ты не пытаешься просто от нас избавиться и остаться в одиночестве?
— Да не особенно, — сказал Джим. — Я даже не знаю, действительно ли буду думать, пока вас не будет. Наверное, буду, но точно не узнаю, пока не останусь один. Вы выяснили, спал Пенар или просто размышлял?
Моллен пробурчал что-то неразборчивое.
— Нет, — сказала Мэри, — проверить это было невозможно.
— Ну вот, — ответил Джим. — Делайте как знаете. Но правда, почему бы вам не пойти поспать?
— Хорошо, я-то уж точно иду, — решительно произнес Моллен. — Мэри, а ты?
— Наверное, — она перевела взгляд с Джима на генерала, потом опять на Джима, — я и правда устала.
— Приятных сновидений, — вежливо сказал Джим. — Только не забудьте заговорить со мной, когда вернетесь, а то вдруг я сам усну или задумаюсь.
— Тогда спокойной ночи, — хрипло проговорил Моллен.
— Спокойной ночи, — сказала Мэри, и Джиму впервые в жизни пришло в голову, насколько приятнее эти слова звучат в устах женщины.
— Спокойной ночи, — сказал он и пронаблюдал за тем, как они уходят.
Он так и не понял, думал ли он в те часы, что прошли до возвращения Мэри и Моллена, или просто спал. Он знал, что вспомнил многое из своей жизни, как это обычно вспоминают перед тем, как уснуть, — с особой ясностью, будто проживая все заново. Если он и рассуждал или разрешал логически какую-нибудь проблему, потом он этого не помнил. Джим даже намеревался что-нибудь предпринять, чтобы выяснить, как разум работает в таких условиях; но времени было полно, и он не торопился.
