сквонка. Он чешется. Я почувствовал давление снаружи и инстинктивно сбежал.
Сквонк вообще-то энергично тер концом щупальца то место на левой ноге, куда был сделан укол.
— Я думаю, что смогу вернуться обратно, ну-ка... — сказал Джим, опять потянувшись разумом к корабельному материалу внутри маленького инопланетянина.
Внезапно вокруг все потемнело. Он вернулся.
Джим опять попробовал двигаться, но на этот раз медленнее и осторожнее. Пару раз его встряхнуло — ощущение было такое, будто в результате землетрясения его завалило во внутрискальной пещере. Но он продолжал идти, и через какое-то время проба коснулась менее твердого материала.
Он исследовал этот новый материал. Он был уверен, что это что-то вроде кровеносного сосуда, но очень уж маленького. Проба тем не менее смогла протиснуться в этот узкий канал. Джим пролез внутрь целиком и попытался понять, касаясь стенок сосуда, куда его несет окружающая жидкость.
Судя по всему, его несло задом наперед. Джим изменил свою точку обзора в пробе так, чтобы двигаться вперед. Прошло какое-то время — какое именно, он определить не мог, — и его вынесло в больший канал с более сильным потоком.
Джим был не в состоянии определить, где именно в теле сквонка он находится, но то же ощущение, которое помогало ему в навигационных расчетах, подсказывало, что он уже в туловище, а не в левой ноге, в которую вкололи пробы. Теперь он настроил пробу так, чтобы она касалась стенок сосуда, по которому его нес сквонковский эквивалент крови. В жидкости он был невесом и только чувствовал давление потока. Твердый материал стенок, однако, должен был подсказать ему, в каком направлении его несет сила тяжести. И почему только он с самого начала не определил, в каком направлении сила тяжести оттягивает плоть сквонка?
Сейчас это будет труднее. Джим все еще не мог судить о том, сколько времени прошло, но наконец он определил, что поток движется горизонтально по отношению к силе притяжения...
Внезапно его завертело во всех направлениях сразу. Он добрался до какого-то перекрестка, может, даже до центра этой системы, до сердца.
Джим начал отчаянно толкать пробу в одном постоянном, как ему казалось, направлении. Его еще какое-то время болтало, и он не знал, продвигается он или нет, но наконец шторм успокоился и мощный поток понес его явно против направления силы тяжести.
Он направлялся вверх. Если мозг сквонка был в голове, как у лаагов, на что указывала хрящевая ермолка среди костей давно умерших членов экипажей, то он наконец двигался в нужном направлении.
Похоже, сегодня ему везло. Поток донес его до точки, где он расходился по бесчисленным мелким каналам.
Джим ткнулся носом в материал, окружавший маленький канал, в который его занесло. За стенкой канала материал был другой, помягче.
— Это может быть мозг, — обратился он к Мэри впервые за долгое время.
— Тогда если ты найдешь импульсное волокно, — заметила она, — то сможешь прочесть послание, которое оно несло, и раздвигать свое сознание дальше.
«Умно», — подумал Джим, но не стал высказывать похвалу вслух.
— Посмотрю, не смогу ли я определить разницу в фактуре тканей, — сказал он.
Он попробовал ткани вокруг себя.
Внезапно он коснулся чего-то твердого в твердом. Что это было, он тогда не понял, а потом уже некогда было разбираться. Но вокруг него все осветилось. Он увидел кабину «ИДруга» глазами сквонка.
Уборка как раз заканчивалась. Джим увидел, как сквонк повернулся к входному люку, неся с собой восприятие Джима и Мэри. Люк открылся. Они вышли вместе со сквонком.
— Ну, как тебе это? — крикнул он Мэри, в порыве восторга снова забыв об обиде. — Еще минут пять, и мы подойдем вплотную к этим фигурам, которых ты считаешь лаагами!
Но он ошибался. Покинув «ИДруга» и спустившись на окружавший его бетон, сквонк начал медленно и упорно расчищать себе дорогу к далеким строениям и темно-зеленым полосам, где двигались другие фигуры.
Глава шестнадцатая
— Это ужасно! — воскликнула Мэри. — Как же мы хоть что-нибудь увидим, если сквонк смотрит только на место, над которым работает? И почему только мы об этом не подумали!
— Потому что вы не знали, что пробы с «ИДруга» попадут в такое существо. Хотя люди, конечно, тоже часто так поступают при работе, — ответил Джим.
— Но что же нам делать?
— Не знаю, — сказал Джим, — но я думаю. Если ты не против, я бы хотел подумать спокойно.
— И вот еще... — начала Мэри, но Джим уже отключился. Теперь это было легче — ее голос у него в мозгу звучал так, будто доносился издалека.
Он и правда хотел подумать. Кое-какие мысли вертелись у него в голове с того самого момента, как он начал свой путь через тело сквонка к месту расположения его мозга.
Джиму, конечно, очень повезло, что он нашел нерв, ведущий к органам зрения сквонка. Но перспектива миллиметр за миллиметром изучать песчаного цвета мостовую, пока сквонк ее чистит, привлекала его не больше, чем Мэри.
Таким образом, прежде всего надо было решить, что теперь делать — как раз то, о чем Мэри только что спросила. Второй, более важный вопрос, заключался в том, как он сам взаимодействовал со сквонком.
Скорее всего, на первый вопрос невозможно было ответить прежде, чем они найдут и осознают ответ на второй вопрос. Второй вопрос (при обычных обстоятельствах он сразу обсудил бы это с Мэри, но сейчас не стал) пришел Джиму в голову, когда он вдруг задумался — почему через глаза сквонка, сильно отличавшиеся от человеческих, он видел внутренности корабля и мостовую снаружи как человек.
Отсюда следовала интересная мысль: а глазами ли он видел то, что видел?
В «ИДруге» у него получалось использовать внешнюю металлическую поверхность корпуса как глаза. Не просто как один глаз или тысячу глаз, покрывавших поверхность, а как пару человеческих глаз. Кроме того, когда он проснулся на базе в теле корабля, то смог посмотреть сквозь непрозрачную оболочку, окружавшую его и «Охотника на бабочек».
Что-то было не так, как он изначально предполагал.
Все это возвращало Джима к вопросу о том, действительно ли он видел глазами сквонка. Как он вообще видел? Механический это процесс или физический? Может, это было что-то совсем другое?
Сама Мэри сказала, что она и ее коллеги понятия не имели о том, как на самом деле они добились его перемещения в «ИДруга». Действительно ли у него была повышена чувствительность к кораблю, или это просто, по выражению Мэри, тарабарщина — болтовня, пытающаяся объяснить то, чему объяснения пока не было?
Присутствовал ли он сам в пробах, вколотых в сквонка? Или это было просто оправдание для необъяснимой магии, позволившей сначала Раулю, а потом и ему переместить разум из тела во что-то совсем другое?
Предположим, это все-таки магия, за отсутствием более подходящего термина. Или можно назвать это внетелесной транспортировкой, чтобы уйти от понятия магии как чего-то, не имеющего рационального объяснения.
Если это не имело никакого отношения к пробам, то он, предположительно, мог делать все что угодно внутри самого сквонка. Например, смотреть человеческим зрением через его кожу и оболочку, как он это делал с «ИДругом».
Почему бы и нет?
Попробовать стоило.
Прежде всего, решил Джим, надо избавиться от иллюзии.
«Я не смотрю глазами сквонка, — беззвучно, но решительно убеждал он сам себя. — Я не смотрю глазами сквонка. Я не связан с глазами сквонка...»
И вдруг он перестал видеть что-либо.
— Джим!
Это был встревоженный оклик Мэри.
— Джим! — снова крикнула она. — В чем дело? Джим, ты меня слышишь? Откликнись!
