Командором на двоих сообразить... Нет же, надо? Стервей этих приволокло на нашу голову. А у меня там товар пропадает! Такие девки душевные - ну, горит душа... О, лажа какая! Пока я кемарил, музей уже того, закрыли музейчик! Чё теперь? Командор велят в столовку топать с этими, значит, с азиятками. Ну, прусь, веду их, как вохра вшивая, а у самого зла не хватает. Ведь обожрут они нас, как пить дать обожрут. Вчера банку тушонки вылакали, спирту тоже, сегодня опять. Господи, да кончай ты хреновину пороть, Командор! Не слышит... Ну, смехa сплошные, анекдот куриный. Ладно, я куплю обед, я не жадный. Это Начфин кажную копейку считает, то-то ряжку отъел, в три дня не обсеришь: всё из наших копеечек, из трудовых! Ничё, я ишо с им сквитаюсь, не я буду - откинешь ножки. Вот стервы татарские, ведь ни копейки не отдали за жратву. Ах, суки, в локоть мазаные! А Командор-то, Вождь наш то-ись, ты глянь, вo даёт: провожает их по дороге! Ну, это ж надо! Доведётся и мне, значит, с рюкзаком на горбу за этими немытыми ишачить. Ах, суки кобылиные! И далеко это он задумал переть? Может, в Кириллов обратно? Хрена, меня на понт не возьмешь, счас прикинусь припадочным, тута останусь...
МЫ НЕ МОЖЕМ ЖДАТЬ МИЛОСТЫНИ ОТ НАЧФИНА, ВЗЯТЬ ЕЁ У НЕГО - ВОТ НАША ЗАДАЧА
Начфин. Клянусь здоровьем, эти чудовищные траты нас погубят! Командор, которых я бесконечно уважаю, иногда всё-таки ведут себя слегка, я бы сказал, по-гусарски. Ну, спрашивается, зачем кормить этих женщин за наш счёт? Уже ж слепому видно, что с них ничего не выгорит. Я, конечно, глубоко уважаю вкус Командора, но лично я не стал бы провожать эту мадам. Таких девочек у нас на Привозе больше, чем бычков в выходной - я-таки давно уже не видел бычков на Привозе! Спрашивается, чтo, Командор не могут посадить дам на попутную машину? Ха, чтобы наш Командор чего-то не могли! Это же смех! Нет, клянусь здоровьем, Им надо шагать по этой пыли и ещё с ними разговаривать... И Главкульта туда же несёт. Это же ж трепач с трепачей, чтоб я так жил!
Главкульт. Мда, трудно. Ну, положим, Командор - это понятно: здоровое влечение древней и уставшей расы к молодой и дикой азиатской крови. Но что я тут делаю, собственно говоря? Сначала я вынужден вести совершенно неинтересные мне разговоры с ещё менее интересной мне женщиной - о фантастике ей, видите ли, захотелось поговорить... Пожалуйста, у нас очень добрый Командор: хотите о фантастике - Они достанут вам из своего кармана настоящего, без обмана, фантаста. Теперь вторая гражданка - боже, какие ноги, это же эрмитажные колонны! - она, видите ли, жаждет общаться на морально-этические темы, и что же? Конечно, Командор тут же вынимают из кармана... да, да, снова меня, и я снова вынужден размахивать языком, обжигая его о раскалённый воздух и царапая о потрескавшиеся губы. Во имя чего? Хоть бы Командору был какой-нибудь прок - ну, увели бы Они, что ли, свою пассию в кусты и вкусили бы наконец от прелестей Востока - так нет ведь! О, Господи, кто-то тут кончится: или я, или это бесплодное сопровождение.
Широкие Массы. Видать, слабo стало Командору! Посмурнели Они чего-то, к чучмечкам больше стали боком оборачиваться, а мне глазом маячат: мол, рвём когти! Я Их влёт понимаю, Командора, значит, - чуть Они на мине глянут, а у мине уж - раз! пжалста! всё готово. Ну, и Они, вижу, очумели совсем, - энтот-то наш, длинноволосый, охмуряет которая с ляжками, как у коровы, - ну, смех один: сам глиста, а у ей кажная ляжка, как у мине рюкзак... А он так вокруг и вьётся, так и мечется. Ух ты, бедолага ты наша золотушная! И чего это Командор всяких глистов в поход набрали? Говорил же я Им - намаемси... Да... Вот, значит, Командор мигают: мол, рвём когти. Лады, думаю, и с понтом загибаю: мол, жарко, и чего, дескать, прёмся хрен его знает куды, а не лучше ли свернуть - вроде справа турбаза есть. А они, мол, могут, если желают, с нами пойти - это я опять же для понта: куды им с нами иттить, когда им завтра сраня уезжать с Кириллова? Ну, тут чучмечки промеж себя залопотали и говорят: спасибо, мол, так и так, мы теперя сами допрёмся до Кириллова. А чё не допереться-то, ишь, ляжки какие отрастила сволота туземная! И всё, чай, на нашем хлебушке, на русском! Всех мы, понимаешь, кормим, только для себя, глядь, жрать нехватает. Я бы этих всех чучмеков, жидов там, арабов всяких - я б их порезал, ну, ей-богу, порезал бы! Да... И потопали эти толстомясые-то, иих! - как потопали по пылище! Только гляжу: Командор вроде мешком стукнутые. Не иначе, как не успели Они свою чучмечку трахнуть. Эх, Главкульт, гнида ты, в рот пачканая, куды ж ты, сука, смотрел, девку не мог приговорить, заслон Командору поставить, падла ты длинноволосая! Ух, гад, тебя бы в зону к нам, в барак, ух, пописал бы я тебя - боюсь, Командор выгребет, не в духе, чай... Надо бы с Демагогом потолковать, у его котелок варит...
Демагог. Великолепно, великолепно! Дамы, с позволения сказать, удалились не солоно хлебавши; Командор злятся-с, за версту видно, Ш.М. с улыбкой кретина на тупой морде преданными глазами пожирает Вождя, а толстыми губами пожирает ещё что-то из рюкзака - печенье, очевидно, НЗ... Отлично, надо шепнуть Начфину. А Главкульт, а Главкульт-то совсем осовел от собственной болтовни, умора! Так, Командор ведут нас в палаточный лагерь - что ж, посмотрим, посмотрим. Так я и знал - переться в такую гору... Ну-с, а тут что? М-да, малопривлекательное скопище, надо сказать. И выражаются довольно хамовито. Ну, ясно, Командор непременно хотят здесь ночевать - ещё бы, плебейскую закваску не вытравишь... Тянет нашего сиятельного Вождя в гущу масс, непреоборимо тянет... Хм, а не шепнуть ли дурню Ш.М., чтобы он под предлогом отсутствия рюкзака смотался к своим особам? Идея! Опять они разбегутся, как тараканы,- потеряются, искать будут, перегрызутся - прекрасно!..
Широкие Массы. Гад буду, башковитый Демагог наш! Я б сам не допёр, ей-бо! Уже хотел Командора просить, штоб нам к тем бабам ночевать подвалиться: мол, комары здесь, ё-моё и прочее, а там опять же законно можно молочко хлебануть и девок тоже - душевные тёлки, одна так и сохнет по Командору нашему, прямо хучь счас лягет, только Они мигнут... Ну, может ишо сладится, сбегаю к ним вроде за рюкзаком, гляну чё к чему. Всё едино, я их достигну, не я буду...
ЛЮБОВНОЕ ИССТУПЛЕНИЕ ВСЕХ ИССТУПЛЕНИЙ ЛУЧШЕ
ЧУДЕСА В ФЕРАПОНТОВЕ
В самый момент, когда душа моя готовилась отлететь к Господу, в сей естественный для природы порядок событий соизволили вмешаться Командор. Видя, в какой хаос превращается летопись наша за кончиною Летописца, повелели Они душе моей вернуться в положенную ей телесную оболочку. По совершении же воскресенья Командор разрешили мне продолжать описание Их славного жития, заметив при сём, что крупные мазки лучше идут к Их скромной, но величественной персоне, нежели то дотошное бытописание, коим я допрежь увлекался.
Очнувшись по воскресении, узрели мы нас в виду простирающегося озера, очерченного мягкой линией холмов, среди которых один холм возвышался особо, и именно на оном устроен был Ферапонтов монастырь, заслонённый, впрочем купой деревьев. Позади нас шелестели сосны, среди них же - туристы, столь неуважительно встретившие наше появление. Широкие Массы исчез в направлении деревни, откуда более не возникал. Как выяснилось впоследствии, он провел прекрасные два часа в обществе вожделенной, но недоступной по обстоятельствам особы, приобретя помимо ломоты в чреслах лишь две бутылки молока. К чести его, однако, скажу, что оные бутылки с присовокуплением на всякий случай обеих особ не потребил сам, а повлек к Командору. Впрочем, быть может, потребление то просто было ему не под силу, в чём особой
