Тайные врата

едва не обожествляли. Он ни перед кем не должен был отчитываться, кроме себя. Конечно, он продолжал посещать церковь и славить Бога. Но Бога бесплотного, конкуренции с которым он не боялся. Только дожив до шестидесяти двух лет и попав под влияние госпожи де Ментенон, он согласился сделать капеллу в Версале выше, чем весь остальной замок. Из раскаяния? Чтобы вымолить прощение за то, что на склоне лет он толкнул свой двор на путь ханжества?

Бедный Ленотр! Как Авраам, готовящийся дрожащими руками принести в жертву своего сына, чтобы выполнить волю Бога, садовник, конечно, едва не умер, когда король попросил его переделать чертежи своей мечты об абсолюте. Конечно, он считал, что Людовик XIV сжег первый план, уничтожил все следы своей первоначальной мечты. Так что никто никогда не увидит настоящий план садов. Никто не поймет, почему изменено базовое доказательство; и заодно почему колесница Аполлона против здравого смысла движется не в ту сторону.

Потому что Ленотр отомстил – на свой лад. Он заменил фонтан Юпитера банальной репликой Ящериц, полной копией соседнего фонтана. И лишил всякого смысла солнечный миф, решив, что колесница Аполлона должна ехать в другую сторону, к замку. Официальная версия: «чтобы он никогда не поворачивался спиной к королю». Как Латона в то время. Внешне все сохранено. Идея Бога не появляется ни разу.

Идея, но не рука. Ленотр, я уверен, предчувствовал, что его маленькая эстетическая месть не останется без божественного одобрения. Все поколения Бурбонов должны будут платить за противостояние Людовика XIV Высшему владыке. Великий дофин, сын «короля-солнца», умер в 1711 году. Затем сын дофина – в 1712. Сын его сына, Людовик XV, правнук Людовика XIV, правил, правда, долго и хорошо, но проклятие продолжилось Людовиком XVI, взошедшим на гильотину.

Добряк Ленотр не мог видеть этого, но знал, что так все и будет. И король был уверен, что он знает.

И теперь ты тоже знаешь.

Только ты, даже если я тебе не позвонил в тот день, чтобы поделиться своим открытием. И тем не менее едва я перенял невероятное наследие, хранившееся под Большим Трианоном, я стал думать, кому мне его передать. Открытие, которые мне дороже, чем все программы, задуманные со дня основания моей компании, кому я его доверю? Французским историкам? Они поторопятся опровергнуть его. Катрин? Она меня разочаровала, я не хотел ничего ей рассказывать. Амелии? Она слишком разумна и, кроме того, слишком ненавидит виллу «Трианон» и все, что имеет к ней отношение. Кевину? Слишком мал. Не осталось никого, кроме тебя, моя сообщница, самая давняя подруга, которой я доверяю. Ты сможешь понять.

0° = 1. Теперь ты знаешь формулу, которая существовала до рождения Вселенной.

Может быть, именно она однажды не даст этому миру погибнуть.

37

С ноутбуком в руке Эмма вошла в комнату «Я» и увидела, что Пьер стоит перед открытым окном, нервно перебирая в руках китайские шары. От порыва ветра хлопнула ставня. Небо разделилось на две части. Половина – пока еще голубая, вторая уже потемнела. Газон, покрытый тенью облаков, наполовину тоже окрасился в изумрудно-зеленый цвет. Тревожный зеленый цвет, подумал Пьер, закрывая окно и задергивая шторы. Близилась гроза.

Аполлон.

Латона.

Он не пытался найти третье слово пароля, когда Эмма ушла читать письмо, предполагая, что система автоматически заблокируется. Несколько приемов «взламывания» паролей, которые Пьер знал, скорее всего, не сработают. Он колебался. Тайный код, установленный Дэном Бареттом, так просто не взломать.

– Пьер, есть! – кричала Эмма. – У меня есть пароль к компакт-диску. Дэн указывает пароль в письме!

Веки Эммы покраснели, словно она плакала. Она ушла больше двух часов назад, чтобы прочесть послание Дэна. Пьер, несмотря на нетерпение, не хотел ее тревожить. Он обошел весь дом и потом сел за центральный компьютер, управлявший виллой: температурой в бассейне, которая менялась в зависимости от метеопрогнозов; включением освещения садов, адаптирующегося к внешнему освещению; картинкам, появляющимся на плазменных экранах. Он даже немного развлекся, перенастроив кое-какие параметры. Старый рефлекс хакера.

Затем Пьер снова поднялся в спальню. Почему Эмма не возвращается? Что ей рассказывает Баретт? В письме наверняка признания Баретта. Но какие?

Пьер боролся со своим любопытством, подкидывавшим ему вопросы, на которые у него не было ответов. Сам того не желая, он возвращался мыслями к Голд Бич. Вспомнил невероятную женственность Эммы и в который раз ощутил укол ревности, только сейчас уже не к Гранье, а к умершему Баретту. Любил ли Дэн Эмму до конца своей жизни? А если не любил, почему ее выбрал в хранительницы своей тайны? Конечно, Пьер понимал, что можно абсолютно доверять человеку и при этом не любить его.

Пьер отвел взгляд, когда Эмма села на кровать перед компьютером Баретта.

– У меня есть пароль, – повторила она. – Начинаем?

И взялась за мышку.

– Нет, Эмма! Давай я.

Пьер положил китайские шары на камин и подошел к ней.

– Как хочешь, – сказала она, давая ему место.

«Врожденный рефлекс, – уверенно подумала она. – Не пускать женщин к клавиатуре, как раньше не пускали за руль».

Окошко для пароля на экране оставалось пустым.

– Набери «0° = 1»! – сказала она. – Потом объясню.

– Ноль что? Что это такое?

– Потом объясню. Набирай…

– Да что набирать-то?

– Ноль в степени ноль равно один. Пожалуйста!

Программист помнил математику: «Любое число в нулевой степени равно единице». Почему Баретт использовал здесь этот пароль? Почему не Нептун, Флора или Вакх, приятели Аполлона в версальском парке? Бесполезно задавать себе вопросы, на которые он никогда не найдет ответы.

Он набрал формулу и нажал на Enter.

– Подтвердите пароль. Голосовое подтверждение после сигнала.

Программа требовала голосового определения. Пьер приготовился произнести формулу, но тут Эмма его перебила:

– Подожди! Лучше я. Ноль. В степени. Ноль. Равно. Один. – Она четко произнесла эти слова.

Вновь программа была настроена на опознавание ее голоса.

– Невероятно! Он записал, как ты произносишь эти слова?

– Не помню, но он точно заставлял меня их проговаривать по отдельности, так что я не понимала, что происходит.

На экране тем временем появился список файлов, записанных на диске. Пьер скользил курсором- улыбкой по каждой папке, затаив дыхание. В середине списка остановился на двух названиях.

Backdoor 1.0.

Backdoor 2.0.

– Наверное, сюда.

По окнам начали молотить крупицы града. Завыла сирена. Наверное, «скорая помощь» мчится по