место, потому что кровать под ними чертовски скрипела. Я накрыла свою гудящую от клюквенной водки голову и то ли бодрствовала, то ли дремала. Закрыв глаза, я попыталась не думать об утехах, которых у меня не было с тех пор, как я перебралась в Нью-Йорк, а представила длиннющие ноги школьницы, опоясавшие клевого манекенщика. (По крайней мере, только благодаря этому они не свалились с кровати…)
— О боже, ещеещеещееще, — запричитала Кристиана едва слышно.
Насколько же он большой? Кровать поскрипела еще немного, сотрясая Люцию.
— Да-да-да, о черт, хорошо, — сказал он.
— Шшш… о-о-ох… ты… ммм… разбудишь моих… ммм… соседок, — сказала она.
Я услышала шлепок ладони, закрывшей рот, после чего последовали сдавленные мужские стоны. Но он тоже закрыл рот своей партнерше, потому что ее крики тоже начали звучать придушенно. Я даже пожалела, что ничего не видно, а то можно было бы полюбоваться на комичный видок: парочка в самый ответственный момент затыкает друг другу рот.
Кровать тем не менее продолжала скрипеть, а когда стихли их стоны, я поняла, что Люция до сих пор бодрствует — жертва любвеобильной парочки на нижнем ярусе. Словачку подбрасывало наверху, как щепку на волнах во время шторма. Она еще поплакала немного, но потом мне наконец удалось отключиться под странное звуковое сопровождение, в котором смешались тихий плач Люции и скрип дешевой койки, пока Кристиана доводила своего «американского орла» до оргазмических высот.
Дня через три я окончательно убедилась, что шестнадцатилетняя девочка из Вайоминга с такими симпатичными веснушками была самой настоящей нимфоманкой. Возвращаясь каждый вечер в общагу, она взахлеб рассказывала об очередном сексуальном приключении с ничего не подозревающим мужчиной, который принял ее за совершеннолетнюю, — хотя, к счастью, после того первого раза она больше никого не приводила в общагу. А ведь ее мамочка боялась террористов — нашла о чем волноваться! По сравнению с этой школьницей Светлана выглядела почти законченной монашкой. Впрочем, у меня не было времени размышлять о Кристиане, стремящейся завоевать золотую медаль на сексуальных Олимпийских играх этого года, да и у остальных тоже — до Недели моды оставалось всего несколько дней.
В глубине души я понимала, что это будет переломный момент в моей карьере модели. Если я не получу ни одного контракта на участие в показе, то могу смело нарисовать у себя на лбу большую букву «Н», означающую «Неудачница», после чего вернуться в Виргинию, поступить в муниципальный колледж и до конца жизни ходить с неухоженным лицом и носить тяжеловесную обувь. Мне отчаянно хотелось пройти какой-нибудь кастинг на дефиле, хотя я понимала, что больше подхожу для фотосессий, демонстрировать одежду на подиуме и вправду не мое.
Я рассказала о своей проблеме Виллему, и он сразу разрешил мне не работать в галерее целую неделю до начала показов и еще одну неделю во время проведения шоу моды. Он знал, что я буду бегать по кастингам (и, разумеется, вечеринкам).
Все, кто был занят в индустрии моды, чрезвычайно оживились, энергия била ключом. Стилисты всего города нервно грызли ногти, так что им приходилось срочно записываться на сеансы к маникюршам, модели перекусывали раз в два дня половинкой арахиса, сражаясь со своим весом, редакторы модных журналов беспрерывно обсуждали, кто в этом сезоне совершит «прорыв» и удержится ли на самом верху такой-то кутюрье. Попадая в плен огней, блеска, беспрерывного веселья нью-йоркской Недели моды, ты вдруг начинаешь твердо верить, что новая линия одежды, представленная на подиуме Кельвином Кляйном, явится самым важным событием (не меньше) в истории человечества со времени изобретения атомной бомбы.
Должна признать, и я заразилась всеобщим волнением, переживая по поводу предстоящих кастингов, мечтая о приглашении выйти на подиум, чтобы за одну ночь стать звездой всех сайтов в Сети, посвященных моде. И тогда меня завалят приглашениями, я стану топ-моделью элитного круга. Никогда еще эта мечта не казалась такой осуществимой — нужно всего лишь маленькое везение! — а мой предыдущий опыт общения с фотографами (оба раза для меня прошли не очень удачно) как-то стерся из памяти. Наступали великие времена.
Я уже упоминала, что моделей часто делят на две различные категории — «журнальную» и «коммерческую». К первой относятся девушки с неординарной, часто даже угловатой внешностью вроде Светланы и Люции; ко второй — более заурядные, как я. Подиум любит ярких красоток, но агентство для этого сезона сняло все ограничения. Рейчел была готова послать в бой весь свой легион в надежде, что хотя бы часть моделей вернется со славой победителя, получив контракт у знаменитого кутюрье. Битва предстояла кровавая.
Мой последний обмер перед началом кастингов прошел не очень успешно.
— Тебе нужно сбросить пять фунтов, — заявила Рейчел. — К пятнице.
Она даже глазом не моргнула, ясно дав понять своим тоном: «Пусть другие питаются. Только не модели». Голодная смерть не такая уж высокая цена за славу, верно?
Возможно, я начала бредить, оттого что потребляла самое большее по три калории в день, стремясь угодить Рейчел и выполнить ее неосуществимое требование, но мне казалось, что за два дня до начала кастингов все-таки может произойти чудо.
Я получила письмо от Робера по электронной почте. Он сообщал, что приедет в Нью-Йорк на Неделю моды, и от этой новости у меня еще больше закружилась голова. Я соскучилась по нему, единственному мужчине, с которым встречалась с тех пор, как приехала в Нью-Йорк. Поймите меня правильно, я ни о чем не жалела: вместо того чтобы кидаться в койку с противными банкирами и самовлюбленными манекенщиками, я ходила на свидания к самому преуспевающему и чертовски привлекательному французу, который знал, как обращаться с дамой, заботился о больной матери и не соблазнился легкой добычей вроде Светланы. Ладно, ладно, возможно, я пока и не заарканила его по-настоящему, но свидания у нас были, и они многое обещали. (Должна откровенно признаться и еще кое в чем: подвиги Кристианы несколько разожгли мой аппетит, и Робера я ждала с таким нетерпением не только из-за интересных бесед, вкусных обедов и обворожительного акцента.) Мы с ним не виделись больше месяца.
Начались кастинги. Еще вчера мы болтались без дела в общаге, играли с Томом Фордом, устраивали между собой перебранки, жаловались на холодную погоду, выслушивали скулеж Кристианы по поводу того, что у какого-то там парня маленький членик, а сегодня носились как сумасшедшие по всему городу, бегали на кастинги в Мидтаун, Челси, Сохо, всюду. В Манхэттен начала стекаться публика из самых разных уголков мира, и город наполнился целой армией шикарных женщин и элегантных мужчин. Можно подумать, сюда на парашютах спустилась модная дивизия быстрого реагирования: тысячи молодых моделей и дизайнеров, а вместе с ними журналисты и редакторы, освещавшие каждое событие.
Хотя я присутствовала на сентябрьской Неделе моды, я тогда еще не успела сориентироваться и не оценила в должной мере того безумного переполоха. Теперь же у меня было по крайней мере шесть кастингов в день, а иногда их число доходило до десяти. Для крупных фирм отборы проводились в стильных студиях Уэст-Сайда, для других — в тесных бутиках, где нам приходилось демонстрировать наряды в проходах между вешалками с одеждой.
После нескольких дней хаоса, не принесших больших побед, я начала сомневаться, получит ли хоть одна из нас, обитательниц общаги, приглашение на дефиле. Мы все чуть-чуть не попадали в десятку, промахиваясь в последний момент: Люцию, например, послали на общий кастинг к Кельвину Кляйну. Быстро обойдя всех конкуренток благодаря своему опыту, она оказалась лишь в шаге от того, чтобы получить приглашение на просмотр к самому Кельвину, а там он уж сам решал, подходишь ты или нет. До сих пор я не видела словачку такой счастливой, на финальный отбор она не шла, а летела. Возвратилась вся в слезах, с разбитым сердцем. Там оказалась очень похожая на нее девушка из России. Только гораздо моложе.
Повторилась ситуация с фотографом, когда ее место в его постели заняла молоденькая Женева.
Кайли тоже старалась изо всех сил, но ничего не получилось. Вроде бы ею заинтересовались люди из фирмы Анны Суи, но это оказался пустой номер. Австралийка удвоила свою ежевечернюю норму метамуцилового мартини, чтобы залить горькое разочарование. Светлану тоже пригласили на дефиле одного крупного дизайнера, но, насколько я поняла, она не понравилась какому-то типу из отборочной комиссии. Светлана продемонстрировала походку на подиуме, а когда закончила, этот тип, этакий Саймон Коуэлл[40] в индустрии моды, закатил глаза и прошептал что-то на ухо своему коллеге, после чего сквозь зубы поблагодарил ее и отпустил на все четыре стороны. По ее словам,
