понять. Машинально повернулась и направилась за сцену, где в моем уголке меня ждал следующий наряд. Вот тебе и мечты.
Выступая как пава на обратном пути, я случайно заметила кое-кого на первом ряду. Неужели Робер? А рядом с ним блондинка, положившая руку ему на бедро? Я чуть не споткнулась. Но времени разглядеть как следует не было — я должна была дойти до конца подиума и через несколько минут вернуться сюда для второго показа.
Если вначале за сценой царило безумие, то теперь оно перешло в настоящий хаос. Повсюду были полуголые модели: одни поспешно раздевались, другие натягивали новые наряды, а их ассистенты кричали другим что-то вроде: «Мне нужна тесьма немедленно!» Мне было некогда размышлять, сидит ли Робер в зале с другой женщиной или нет так как девушки в моем уголке начали во все стороны стягивать с меня жакет; их задачей было помочь мне выбраться из показанной вещи и надеть новую. Пока они возились с молнией, появилась Светлана и подтвердила мои страхи.
— Робер в первый ряд с сучкой-блондинкой! — завопила она из своего угла, пока помощники срывали с нее одежду.
— О чем ты болтаешь? Надевай юбку! — прикрикнул на нее стилист, у которого со лба лил пот в три ручья.
Не успела я опомниться, как была снова готова к показу, и меня сразу отослали на подиум, где во второй раз по моему адресу прокатился одобрительный гул, защелкали фотоаппараты со вспышками. Теперь я была совершенно уверена, что аплодируют именно мне — ну, не совсем мне, а тому шикарному костюму, который я демонстрировала. В конце подиума я повернула обратно и нарушила основное правило: перестала пялиться неподвижным взглядом перед собой, а на какую-то долю секунды посмотрела вниз, на Робера. Наши взгляды встретились, вид у него был пораженный. Но никакой руки на его бедре не лежало — неужели мне тогда показалось? Краем глаза я увидела, как он прошептал что-то блондинке. Он мне даже не позвонил после приезда и явился сюда с другой девушкой?
А за сценой меня снова раздели. Ситуация была такова, что мы со Светланой оказались в одной лодке. Русская вернулась с подиума, и теперь уже я старалась докричаться до ее угла:
— Кто она такая?!
— Не шевелись! — рявкнул кто-то из ассистентов, пытаясь в последнюю секунду поправить ремешки босоножек, которые были мне немного великоваты.
— Блондинка Робера выглядеть дешевка! — ответила мне Светлана, пока помощник старался удержать ее на месте, чтобы она не дергалась.
Хорошо хоть, мы сейчас понимали друг друга с полуслова.
Во время последнего появления на подиуме я величественно смотрела перед собой, не желая, чтобы Робер подумал, будто меня волнует, что он здесь не один. Пусть видит: мне все равно, прижимается к нему его соседка или нет. Видимо, мой ледяной взгляд хорошо сочетался с тем обликом, который я демонстрировала, так как зал просто взорвался аплодисментами.
Тем временем за сценой люди обнимали друг друга, поздравляя с удачным показом.
А затем дефиле закончилось.
Все приготовления, суетливая беготня, волнение вылились в восемь минут строго спланированного шика, каждую секунду которого зафиксировали фотографы. Публика в зале начала расходиться, обсуждая наряды и обдумывая, на какой показ теперь пойти. Фотографы быстро сложили аппаратуру, убрали вспышки, начали проверять списки дизайнеров, чтобы посмотреть, кого обессмертить следующим. Вскоре тент опустеет, а чуть позже здесь снова вспыхнет безумие уже с другим дизайнером и другой группой моделей, надеющихся, что именно этот показ поможет им совершить гигантский скачок в карьере.
Я была без сил. Но я сделала это.
У нашего дизайнера был второй большой показ в городе, а потом он устраивал вечеринку в «Tribeca Grand». Мы со Светланой, естественно, собирались туда пойти. Хотя подиум, казалось, высосал из меня всю энергию до последней капельки, я не могла пропустить такое событие, к тому же мне было интересно, появится ли там Робер со своей блондинкой. Неужели мне показалось, что во время дефиле в зале она буквально к нему прилипла? Светлана не видела ее действий, но тем не менее по-прежнему была убеждена, что блондинка — «дешевка». Я не знала, что думать, и надеялась увидеть его на вечеринке, чтобы докопаться до правды.
Устроители пригласили сыграть вживую группу «The Rapture», диджеями были Джастин Ди и Джэймс Фридман, а потому, разумеется, перед входом в отель собралась целая толпа фанатов — но нам ждать не пришлось. Спайк Фил и Томас встречали гостей, сверяясь со списком, и провожали их внутрь, оставляя за канатом обычную шушеру. В самом отеле нас встретил главный менеджер Томми Салих. На нем были превосходный светлый льняной костюм и фантастическая соломенная шляпа, и выглядел он круче любого гостя, а ведь он даже не работал в индустрии моды. Томми прервал разговор с каким-то битником и вручил нам по целой пачке билетов на выпивку.
— Дамы, вы сегодня выглядите потрясающе. Желаю приятного вечера.
Неизменно джентльмен.
Мы прошли в зал, в котором собрались избранные, принадлежащие к верхушке модельного бизнеса. После успешного показа мне хотелось веселиться — я ведь только что побывала на подиуме! — но вместо этого я вертела головой по сторонам, пытаясь глазами нашарить в толпе Робера. Я понимала, что это безумие, но после того, как он явился на дефиле с другой, мне просто необходимо было с ним поговорить. Я попыталась спокойно разобраться, что же я все-таки видела, стоя на подиуме. Может, ее рука вовсе не лежала на его бедре, а он был так занят, что не мог мне позвонить и сообщить о своем приезде. Самообман — чудесная вещь. (Ты, дорогой читатель, сам знаешь, как это бывает.)
Русская обводила зал орлиным взором, делая в точности, что и я, правда, при этом не пыталась скрыть, кого именно высматривает:
— Хизер видеть Робер? Робер здесь?
Я понимала, что превращаюсь во вторую Светлану в своем отношении к французу, но вопреки здравому смыслу мне было все равно. Я продолжала искать его среди известной публики. Мне хотелось заполучить Робера, совсем как то вечернее платье перед показом.
Наши мучительные поиски прервала одна девушка из агентства. В показах она не участвовала, но все же на вечеринку пришла — она была немного пониже нас, но получала неплохие контракты от косметических компаний и салонов красоты. Только неделю назад я видела в метро плакаты с ее хорошеньким личиком. Она была болгарка.
— Привет, девчонки. Я слышала, вы участвовали в показе — примите поздравления! — сказала она.
По-английски она говорила гораздо лучше Светланы или Люции благодаря тому, что переехала сюда с семьей еще в школьном возрасте, а теперь училась в колледже, пытаясь совмещать кастинги и лекции.
— Познакомьтесь, это Тим, — сияя, сказала она.
Рядом с ней стоял неприятного вида парень: ему было немногим за двадцать, а он уже чуть ли не весь облысел, и скрыть это не могла никакая короткая стрижка. Похоже, он не брился последние недели две. Одет он был в старые джинсы, обтрепанные внизу до бахромы, грязные кеды, неплохой блейзер и помятую, некогда белую рубашку.
— Приятно познакомиться, — произнес он, подмигивая, и приблизился, чтобы поцеловать в обе щеки.
Клянусь, его рука при этом скользнула по моему заду. То же самое он проделал со Светланой.
Пока болгарка болтала с нами о работе, он, позевывая, озирался.
— Прошу простить, — сказал он. — Кажется, там мой знакомый.
И ушел.
— Тим учится на последнем курсе в Колумбийском университете, специальность — английский язык, — взволнованно сообщила нам болгарка. Что ж, пожалуй, не все модели искали богатство. Да и внешность у него была далеко не идеальная. — Он вел у нас семинар по Лакану[42] и буквально открыл мне глаза на эротический компонент его философии. Он очень умен. Думаю, у нас с ним будет серьезно! Все идет к тому! — выпалила она.
— Угу, — промычала я, заметив, что он разговаривает с итальянкой, зазывно выставившей свой бюст
