воскликнул, как Ричард Третий, искавший коня:
— Да чего тут гадать!.. Надо клиентов делить.
Рогов, который, казалось, не обратил на это замечание никакого внимания, открыл ящик стола, достал личный стакан, взглянул на Плахова:
— Чай будешь?..
— И мне...— подхватил Любимов.
— А вы еще не заработали. И вообще: на вас чая не напасешься. Вечно я должен его покупать!.. Я не Ходорковский!
Отдирая нагар от сковороды, которую спалил накануне вечером ее благоверный, Лариса Залыгина рассеянно слушала музыку, несущуюся из приемника. В голове крутился отрывок из стихотворения (автора она не помнила): «Целый день стирает прачка, муж пошел за водкой, на крыльце сидит собачка с седенькой бородкой...»
Если не считать того, что муж пока еще не пошел за водкой, а спал пьяным сном, поэт нарисовал картинку прямо из ее жизни. Карликовый пудель действительно таращил глазенки в ожидании несуществующей котлеты, она целый день крутилась по дому и периодически плакала, проклиная свою семейную жизнь.
В свои тридцать семь Лариса чувствовала себя старухой, потерявшей интерес к жизни. Вчера она увидела в магазине давнишнюю подругу, с которой вместе когда-то училась в техникуме. Залыгина поразилась, насколько свежо и молодо та выглядела. А ведь они ровесницы. .. Ей очень хотелось подойти и поговорить с бывшей подругой, но стало стыдно. Она взглянула на себя глазами этой женщины в норковой шубке, представила, как та попытается скрыть свое разочарование.
Да и что она может рассказать о себе?.. Что ее муж — запойный алкоголик, который ходит проверять электросчетчики, а ей самой приходится совмещать работу посудомойки и уборщицы?.. Что ее единственный сын растет полным шалопаем, а жизнь прошла мимо?..
Мрачные мысли лениво текли у нее в голове под аккомпанемент теплой воды, слегка подогреваемой раздолбанной колонкой.
«Поздно что-то менять. Пусть хоть такой, но-все-таки муж... В принципе, он человек добрый, только слабый очень. По пьянке иногда хорохорится, а так...»
Когда Паша уходил в запой, она сводила к минимуму общение с мужем. Так легче. Делала вид,, что он» просто соседи, даже старалась с ним не разговаривать. Он приводил каких-то собутыльников, потом пил один, комната постепенно превращалась в хлев, но Ларису это не волновало. Она старалась поддерживать порядок на своей территории и в местах общего пользования.
Звук звонка заставил ее вздрогнуть. Она открыла дверь. На пороге настороженно замерли два мужика: один отдаленно похож на Высоцкого, другому не мешало бы сбросить килограммов пятнадцать. Первый показал удостоверение.
— Здравствуйте, барышня. Уголовный розыск... Залыгин дома?
Лариса пропустила непрошеных гостей в прихожую.
— Третий день не просыхает.,.
Действуя в своей обычной напористой манере, Любимов спросил:
— Где он?
Женщина кивнула в сторону закрытой двери.
— В комнате дрыхнет.
Она осторожно открыла дверь. Из комнаты тут же пахнуло удушливым запахом застарелого сигаретного дыма, винных паров и давно не стиранного белья.
Любимов проследовал вслед за женщиной. Обстановка комнаты являла собой до боли знакомую картину под названием: «Алкоголь — друг человека». Пустые бутылки из-под пива и водки застыли в разных и зачастую в совершенно неожиданных местах, словно хозяин дома во время пьянки постоянно перемещался по комнате. На столе остатки еды в окружении многочисленных окурков, не уместившихся в переполненную пепельницу. На грязном полу успела подсохнуть липкая лужа, явно от пива. Посреди всего этого великолепия на диване живописно расположилось мужское тело — Залыгин лежал лицом к стене, регулярно издавая странные звуки, напоминающие бульканье кипящего масла.
Любимов потряс электрика за плечо. Храп смолк и перешел в растянутое мычание. Мужчина пьяно отмахнулся, выражая свое негативное отношение к попытке его разбудить.
Георгий повернулся к Залыгиной:
— Где он позавчера был?
Так и не выпустив из рук хозяйственного полотенца, Лариса пожала плечами:
— Утром, как обычно, на работу пошел.
— А во сколько вернулся?..
— Около часа ночи. После этого не выходил. Любимов внимательно следил за реакцией женщины. Похоже, она говорила правду.
— Какие-нибудь вещи домой приносил?.. Лариса отрицательно покачала головой.
— А что случилось-то?..— глухо спросила она.
На пороге комнаты появился Макс. У него в руках была куртка Залыгина.
— Смотри-ка, что я нашел!..
Подсохшие бурые пятна на правом рукаве сильно смахивали на кровь.
— Похоже, Жора, это наш клиент... Обернувшись к Ларисе, он показал на пятна:
— Откуда это?..
Залыгина не выразила никаких эмоций, словно окровавленная одежда мужа — такая же обычная вещь, как немытая посуда.
— Сказал, с мужиками подрался... Любимов с Виригиным переглянулись.
— Надо его к нам грузить.
Жена, наконец, очнулась. В ее голосе послышалось беспокойство:
— Куда вы его?..
— Да не волнуйтесь... Поговорим и вернем. Или не вернем. Как повезет.
В другое время она бы поспорила, но Лариса так устала, что у нее совершенно не осталось сил. Уходя, Паша попытался что-то пробубнить, но только махнул рукой. Когда за мужчинами закрылась дверь, она зашла в комнату мужа, тихо вздохнула и принялась за уборку.
Сидя в кабинете «убойного» отдела, Залыгин пытался сосредоточиться, но трехдневный запой давал о себе знать. Безумно хотелось спать, трещала голова, мысли ворочались, как каменные жернова, а тут еще этот бородатый мент со своими нелепыми вопросами... Прет, как боевой верблюд. Второй сидел в сторонке и пока молчал — уже хорошо.
Любимов тряс курткой перед самым носом Залыгина.
— Я спрашиваю: кровь откуда?!
— С мужиками подрался,— с трудом ворочая языком, пояснил электрик.
Оперативник продолжал давить.
— С какими мужиками?!
— А хрен его знает...— пожал плечами Залыгин.
Любимов нетерпеливо подался вперед:
— Пил с кем, чучело?!
— С мужиками... Прошу не оскорблять. У меня права человека.
— С какими мужиками?!
Залыгин потер лоб. «Жернова» в его голове сделали последние пол-оборота и застыли.
Глядя на лысеющего, помятого мужчину, который натирал свой лоб, как Аладдин волшебную лампу, в надежде, что джинн освежит его память, Виригин огорченно вздохнул:
— Жор, дохлый номер. Давай его в камеру, пусть проспится. А куртку пока на экспертизу...
Перед тем как отправить Залыгина в оздоровительное помещение, Любимов решил сделать ему напутствие.
