«Что-то панды сегодня зачастили», – удивился Чертков. Знак, наверняка. Непонятно только – хороший или плохой.
В кабинет прошел кучерявый мужчина, который тоже присутствовал на операции. В руке он нес пачку фотографий.
Сфотографировали, то есть, его с Балашовым? Не очень это здорово… И в кабинет не зовут.
Гашиша Балашов взял пару граммов, спрятал в тайник, устроенный в каблуке левой туфли. Вышел на площадь. Позвонил по уличному таксофону. Голос постарался изменить:
– Я по поручению Алексея Дмитриевича. То, что вы ждете, лежит в камере хранения Витебского вокзала. Запишите шифр и номер ячейки.
В кабинет позвали, наконец.
На фотографиях и впрямь оказался Балашов. В самых разных видах и ракурсах. Между прочим, Чертков советовал Коле загримироваться. И только сейчас сообразил, что Балашов пришел без всякой маскировки.
Черт!
– Раньше не встречали? – показал фото Виригин.
Чего показывать, он с ним четверть часа в машине провел!
– Нет, не встречал.
– А из тех, кому дома снесли? – Черткову показалось, что Любимов глянул на него с подозрением.
Отрицательно покачал головой.
– У вас их данные есть? – продолжал внимательно смотреть Любимов. – Жертв ваших?
– Да, разумеется. На службе в компьютере. Можно съездить. Нужны?
– Нужны, инспектор, нужны, – вздохнул Виригин.
Уже было известно, что «сухопутные» патрули, прочесав Крюков канал и близлежащие набережные, никаких следов скутера не обнаружили.
Как в воду канул, если позволителен в критической ситуации такой каламбур.
УБЭПовцы Кожемякин и Александров потерпели с утра еще одно чувствительное поражение: собранный ими материал по злоупотреблениям директора макаронной фабрики был признан недостаточным для передачи в суд.
И в столовой Главка – словно бы в издевательство – в этот день из гарниров были только макароны. И очень может быть, по закону подлости, что именно с той самой фабрики.
Потому звонок Балашова пришелся кстати. Хоть что-то срослось. И настроение, как говорится, сразу улучшилось.
– Так, записываю… – Александров занес карандаш над календарным листом. – А-двести сорок восемь… Понял. А вы кто, извините за любопытство?
Но трубка уже разразилась гудками. «Пробивать» звонок смысла не было: ясно, что звонили из автомата.
– Вот. От Черткова пацан какой-то. Сразу созрел, – довольно резюмировал Александров.
– Еще бы, – хмыкнул Кожемякин. – Особо крупный размер героина… Любой бы созрел. Так на каком вокзале?
– Витебский.
– Ага, ну пошли, шефа обрадуем.
– А нету его. В Смольный вызвали. Будут пистон за макаронника вставлять. Так что дуем за деньгами. Будет чем прикрыться, когда Борисыч вернется…
Жена позвонила минута в минуту, как планировали. Вялое «да» Черткова мгновенно переросло в восторженное «Отпустили!».
Оперативники застыли. Виригин и Стрельцов – на стульях, Любимов – с чайником, из которого собирался наливать в стакан кипяток.
– С ним все в порядке?.. – кричал Чертков. – Ну, слава Богу…
– Пусть сюда приезжает. – Виригин тронул Черткова за локоть. Тот не сразу понял, потом кивнул:
– Галя, появится, пусть сразу едет в милицию, в управление… Кабинет номер…
– Триста пятьдесят первый, – подсказал Виригин.
– Триста пятьдесят один. К товарищу Виригину. Ну, все, успокойся… Теперь уже все позади…
Чертков сиял, как начищенная асидолом пряжка. Понятно, что о деньгах Рогова он и думать забыл. А Жора о них как раз в этот момент и вспомнил. Что с Васькой-то делать?
– Полчаса назад высадили. – Чертков оживленно пересказывал операм разговор. – На Киевском шоссе, возле Южного кладбища. Поймал машину и едет домой.
– Хоть здесь повезло, – задумчиво заметил Виригин.
– Спасибо вам. – Чертков картинно прижал руку к сердцу.
– Это Василию Иванычу… – мрачно напомнил Жора.
– Да, конечно, конечно, если бы не он… – поспешно добавил Чертков.
А про себя подумал: «Утерся, лох примятый…»
Шифр сработал. В общем, УБЭПовцы и не сомневались. Не дурак же Чертков врать. Ему уже объяснили, кто в доме хозяин.
Полный пакет денег. Пачки пересчитали на месте – двадцать. Ну, и внутри все сойдется.
– А чего же он там пиликал – через месяц, денег нет… – пожал плечами Александров.
– Прокрутить хотел, чего еще, – предположил Кожемякин. – Гусь тот еще… Сразу видно.
– Да уж… давай документы.
Александров небрежно бросил внутрь ячейки папку с компроматом на семейство Чертковых, бросил жетон и захлопнул дверцу.
Партия завершилась вничью. Стороны остались при своем, хоть и не слишком довольными друг другом.
– Извините, – рассеянно буркнул Рогов.
Погруженный в мрачные мысли, он налетел на главковской лестнице на двух смутно знакомых мужчин в приличных костюмах. Вроде бы, он их в столовой встречал.
Или в туалете?
Одному даже на ногу наступил.
Второго толкнул под руку: так, что портфель полетел на ступеньки.
– Ничего, – недовольно ответил мужчина.
Вася подобрал портфель, протянул владельцу.
Внутри портфеля было два миллиона рублей. Выигранных на днях Василием Роговым в электронном казино «Супершанс».
Чертков нервно дергал узел галстука.
Оперативники внимательно слушали Стаса.
Тот волновался, елозил на табурете, размахивал руками.
– Они мне пистолет приставили и в тачку, – Стас показал пальцами, как «приставляют» пистолет – Глаза и руки завязали…
– Номер не запомнил? – спросил Виригин.
– Ой, что вы, какой там номер. Сзади напали, сразу к машине прижали, к двери задней…
– А марку?
– Красная – точно. «Форд», может быть. Точно не скажу. Не до того было.
– Везли долго? – Любимов затушил в пепельнице очередную сигарету. Сегодня уже пачка ушла. Веселый денек.
