кулаком к его носу. Рыбаков вылетел из номера. Дверь номера двести двадцать громко захлопнулась. Рыбаков встал, отряхнул костюм, потрогал рукой переносицу и, поморщившись, шагнул к лифту.
Увидев разбитое лицо Рыбакова, профессор очень встревожился. Ничего не объясняя, Андрей Борисович подошел к зеркалу и приложил к распухшему носу бок тяжелой металлической пепельницы, стоявшей на тумбочке.
— Кто это вас так? — встал за его спиной Войцеховский.
— Один идиот пьяный набросился,— холодно пояснил бывший военный советник, — Но вы же должны специальными приемами владеть на такой случай,— недоумевал профессор.— Или я не прав? — Правы.
—Помню, студент у меня был,— ностальгически вздохнул Михаил Александрович,— мастер спорта по самбо. Так он в кафе пятерых уложил. Правда, его отчислить пришлось. По просьбе милиции.
— Я б тоже уложил, но профессионал не должен высовываться,— Андрей Борисович, прижимая к лицу пепельницу, повернулся к профессору.—Только в крайнем случае. Мы ведь почему с вами по-английски разговариваем на людях?..
— Понимаю,— философски изрек Войцеховский и достал из шкафа свою сумку.— Я вам пластырь дам, у меня есть. Быстрее заживет.
Рыбаков грузно опустился в кресло и уставился в пустоту. Похоже, что его методы поиска автора писем оказались не совсем эффективными. Значит, как завещал великий Ленин, надо идти другим путем...
Черный «геленваген» Нгубиева въехал в деревню сохо, когда солнце уже перевалило через верхушку неба и стало медленно сползать к западу. Деревня словно вымерла. По-видимому, здесь ждали визита важного гостя. Петруха, напряженно молчавший всю дорогу, по всем признакам был настроен решительно.
Мощный джип, урча дизелем, вылетел на центральную площадь Деревни, вздохнул безупречными тормозами и как вкопанный остановился напротив дома вождя.
Сутулый Шакил, обряженный в одеяние из львиных шкур, с грозной и медлительной величественностью направился к приехавшим гостям, поднимая дорожную пыль босыми пятками. Его хищное лицо, которое казалось вырезанным из цельного куска черного дерева, не предвещало ничего хорошего для Петрухи. Ша-кила сопровождали несколько мощных накачанных парней с равнодушными лицами. Они были вооружены самыми популярными в мире автоматами Калашникова. Парни держали их стволами вверх. В позах явно чувствовалось тлетворное влияние голливудского кинематографа.
— Понты дешевые,— сквозь зубы процедил Петруха. Он решил брать быка за рога.
— Петя, а они нас не съедят? — шепотом спросил Рогов.
— В Трансваале нет людоедов,— успокоил его Нгубиев.— Поджарить могут, а жрать — нет. Не будут.
Шакил приблизился и надменно поздоровался с Петрухой. Вождь баквена отплатил ему той же монетой.
— Шакил, это беспредел,— без предисловий объявил Нгубиев, переходя на инглиш.— Так дела не делаются. У вас же с дедом договор был.
— Твой дед и отец были настоящими воинами, аты...
Шакил гневно завращал белками глаз, пытаясь подобрать подходящую формулировку, но Петруха прервал его:
— Только без оскорблений!— Он приподнял свой жезл.
Опера не поняли из разговора ничего, однако заметили, что после слов Петрухи накачанные парни с автоматами заметно напряглись.
— Ты даже не знаешь своего языка,— продолжал обвинительную речь Шакил.
— К твоим годам выучу,— нагло парировал наезд Нгубиев.— Москва не сразу строилась...
— На что идут твои деньги? — не слушал возражений оппонента обозленный Шакил.— Дома, машины, виски... Видел бы это твой дед!
— Я знаю, кто напевает тебе эти песни,— насупился Нгубиев.— Мой индуин настучал?
— Люди говорят.
— А у тебя самого счет в банке,— нанес ответный удар Петруха.
— Врешь! — закричал Шакил, потрясая своим жезлом, украшенным золотой головой слона.— Я трачу деньги на медицину, школы строю, адвокатов нанимаю!
— А у меня шаман лечит! Бесплатно! И лучше всяких врачей!
— Похоже, грузит он его по полной,— прошептал Вася Игорю.— Как бы не переборщил, а то попадем под раздачу.
Плахов кивнул в ответ. Шакил внимательно посмотрел на сопровождающих вождя баквена. Кто это такие, он не знал, и они ему явно не нравились.
— Ты два года обряд посвящения в мужчин не проводил! — продолжал бушевать Шакил. — Это позор для баквена! Будешь получать половину! Я все сказал!
Петруха поднял посох и с силой ударил им по земле. Все вокруг притихли, и питерские представители поняли, что произошло нечто серьезное. Шакил в недоумении уставился на дерзкого вождя баквена, а стволы автоматов телохранителей стали медленно опускаться вниз — по направлению к визитерам.
— Шакил, кончай меня грузить! — проорал Петруха по-русски и повторил то же самое на инглиш.
Повисла долгая пауза.
— Ты мне угрожаешь? — прошипел Шакил.
— Ты знаешь, кто эти люди? — Нгубиев показал на Рогова и Плахова, с делано равнодушными лицами стоящих у него за спиной.
Шакилу очень хотелось это узнать. Он молча таращился на белых.
— Они из русской мафии,— заявил Петруха;— Ко мне прилетели.
Услышав это, охранники синхронно опустили стволы автоматов и направили их на русских мафиози. Шакил жестом остановил их.
— Игорь, дай удостоверение.— Нгубиев повернулся к Плахову.
— Ты чего гонишь, Петя? Чего они так напряглись?
— Потом объясню— Нгубиев повторил свою просьбу. Игорь выудил из кармана рубашки красную книжицу и передал Петрухе.
Петруха раскрыл удостоверение и поднес его к лицу Шакила.
— Они там в полиции служат. Для прикрытия. И у меня с ними договор. Теперь понял? — грозно объявил Петруха и добавил по-русски: — Старый бабуин.
— Ты там не очень заливай,— сказал Нгубиеву догадливый Вася.
— И ксиву верни,— добавил Плахов.
Петруха повернулся к ним, подмигнул, а потом, придав лицу жуткое выражение, посмотрел на Шакила.
—У них в Мозамбике десять вертолетов команды ждут,— «перевел» Петруха слова оперов.— Говорят, в случае чего здесь все сожгут.
С Шакила сразу же сошла вся спесь. Некоторое время он растерянно пялился то на Нгубие-ва, то на его спутников, а потом вежливо пригласил их в свое жилище. Парни с автоматами, поигрывая мышцами, проводили их недовольными взглядами. Пострелять сегодня у них так и не получилось, хотя очень хотелось. Но против вертолетов не попрешь.
Пораскинув военными мозгами и заклеив пластырем следы своего поражения, Рыбаков решил продолжить поиск автора письма. Последнее послание было написано на открытке с видом отеля. Андрей Борисович видел такие в небольшой сувенирной лавочке, стоящей как раз напротив стойки администратора.
Молодая чернокожая продавщица, одетая в традиционный африканский наряд, любезно улыбалась
