скрывающие свои истинные цели разрушители.
Во второй половине 80-х гг. наша интеллигенция, даже та, что вышла из среды рабочих и крестьян, попала в сети искусной манипуляции массовым сознанием, ее восприятие и понимание поразил вирус хаоса. Это подтверждается и былым настроем моего родственника, москвича, сына крестьянина-середняка, полковника, доктора наук, профессора, который в 1990 г. в разговоре со мной заявил, что он был бы более счастлив, если бы жил на своем хуторке, куда его дед переехал из-за безземелья. Я спросил, можно ли было ему хорошо жить на хуторе, если земли там едва хватало для одного хозяйства, а ее надо было разделить на три части, ведь у его отца было еще два брата. Ответа не нашлось. Через несколько лет полковник сам удивлялся, как это он мог тогда — под воздействием радио, телевидения, лекций демократов — говорить такую чушь. Кое-кто из тех, кто проклинал советскую власть, сейчас начинает чуть прозревать. В. Куклин, проживающий в Берлине, признался: «Я сам в свое время вякал вослед своим учителям ф. Искандеру и А. Битову, у которых занимался в «Зеленой лампе», что надо России равняться на Запад, что именно там развивается культура и искусство, что именно в Европе и Америке люди живут свободно и счастливо. Фигня все это. Я пожил на Западе достаточно долго, чтобы вслух заявить, что свобода творчества была только в СССР, ее нет и быть не может ни на Западе, ни в нынешней России» (ЛР. 18.10.2002). Доктор наук В. В. Иванов, непримиримый критик советского строя, признал: «Мы все жаловались на несовершенство прежней системы здравоохранения. Поездив по миру, могу сказать: она была из лучших». Но он посчитал, что в области здравоохранения, образования «интеллигенции удалось сделать удивительно много» вопреки партии и правительству, «несмотря на все бюрократические препятствия, чинимые режимом». Об этих «вопреки» и «несмотря» скажем словами писателя С. Есина: право же, «удивительно, как обозленный человек может быть несправедлив». О людях, подобных Захарову, чернящих советский строй, В. Розов писал: «Учились бесплатно, начиная с детского садика и до вуза…Стали народными артистами СССР или РСФСР, лауреатами Государственных и Ленинских премий, Героями Социалистического Труда. Все это в то время! Стали знамениты на весь мир — и теперь плюют на свое прошлое. Считаю это аморальным, безнравственным и очень некрасивым». С. Кара-Мурза считает «Тот образованный человек, который после десяти лет агонии моей страны и массовых страданий моих сограждан остается активным антисоветским деятелем, является для меня экзистенциальным врагом России, ее «частичным убийцей». Частичным не потому, что убийство неполное, а потому что он — частица силы, которая Россию убивает» (3 в. 25.07.2000).
Эти «частичные убийцы» ощущали себя некой высшей кастой, для которой неприемлемы условия, в каких живут простые труженики, та мораль, какой те руководствуется в жизни. Видимо, это беспокоило Фадеева, когда он в 1953 г. писал сыну Шуре: «Благодаря известным материальным преимуществам жизни, которые предоставлены советским строем писателям и вообще людям искусства, детство твое и Миши прошло и происходит в изобилии материальных благ без труда достается все «сладкое»… Это создает невольно и неправомерно известную привилегированность жизни. И если люди — взрослые и дети — бездумно идут по пути такой привилегированной жизни, они начинают забывать о том, что все это создается народным трудом, что сами они. — дети народа и работники у народа». Среди молодых людей находилось немало таких, которым претило «приобщаться к самому корню советской жизни, к основе основ ее — к жизни миллионов рабочих, крестьян, интеллигентов, понимать и знать их труд и чувствовать себя частью неотъемлемой этой среды» (А. Фадеев). Это развращало их, приводило к созданию некой сословности, человеку из простой семьи стало очень трудно сделать карьеру благодаря своим способностям и усилиям, при получении престижной работы все большую роль приобретали связи, «блат». Когда поэт Н. Старшинов учился в Литинституте в конце 40-х — начале 50-х гг., среди студентов, по его словам, «только Расул Гамзатов был сыном поэта А ют в последнее десятилетие здесь появилось множество студентов, сыновей и дочерей писателей». Советская номенклатура, интеллектуальная элита стали «воспроизводить» самих себя, но в ухудшавшихся вариантах. Им представлялось, что они несправедливо мало получают за свою деятельность, их интересы не совмещались с государственной идеологией, что в известной мере и объясняет, почему среди ниспровергателей советского строя оказалось много правящей номенклатуры и их холеных сынков. Зиновьев говорил: «Мое поколение было убито на фронтах. Наступил разрыв в поколениях. Инициативу в обществе захватило послевоенное поколение. Я называю это поколение поколением предателей. Мы были дети рабочих и крестьян. А эти…уже были дети профессоров, академиков и т. д. Приходило поколение циников, шкурников, которые делали стремительную карьеру в комсомоле, в партии» (Зв.24.04.2001). В повести Ю. Полякова «ЧП районного масштаба» (1988) секретарь РК партии сказал секретарю РК комсомола: «Мы себя к войне готовили, вы к неуклонному удовлетворению возросших потребностей».
Кара-Мурза предположил, что наши аристократы духа посчитали делом жизни уничтожение социалистической системы потому, что сильнее всего таких людей оскорбляло и угнетало то, что при ней «хамы, «кухаркины дети» пошли в университет. Хамы забыли свое место, смешались с духовной аристократией, растворили ее в себе, портили ее расу» (Зв.1.08.2000). Эту мысль косвенно подтверждают мечты «белых патриотов» о возрождении сословного общества. В 1974 г. академик М. Храпченко говорил мне, что некоторые деятели культуры и искусства, потомки дворян, уже тогда подчеркивали свое происхождение. Кинодокументалист И. Беляев говорил: «Я убежден: телевидением должны заниматься дворяне, люд, которые служат, как раньше бы сказали, Царю, Отечеству и Богу. А разночинцы… Да, они могут работать на кабельных студиях. Но они не должны иметь в руках силу, способную в три дня совершить государственный переворот» (ЛР.08.11.2002). А. Севастьянов предупредил: «…я буду с русской интеллигенцией и верхними классами против русских рабочих и крестьян, случись у нас опять социальная война. Потому что я — потомственный дворянин и интеллигент» (Нг.№ 6.2000). Отец Солженицына был офицером царской армии. Дед Захарова служил в армии Колчака, скончался в Австралии. Отец Волкогонова был репрессирован. Диссидент М Назаров, мало заботящийся о точности своей аргументации, объяснил: «На мое формирование сильно повлияло то, что мой дед, белый офицер В. А Назаров, командовал отрядом в армии Колчака, был расстрелян красными в 1920-м». А. Кончаловский в книге «Низкие истины» (1998) сообщил, что он «жил на отдаленном от советского мира острове», его «мать говорила всю жизнь по- английски». Ему «в этой стране жить стыдно», приезжая в Россию, он «думал лишь о том, как бы скорее вернуться» на Запад». Мог ли он приравнять себя к тем работникам культуры, у которых родители работали в колхозе или на заводе? Эта клановая прослойка обслуживает «новый класс» и считает себя новой интеллектуальной элитой, ей «вполне комфортно живется в России потрясающих социальных контрастов», она «приобрела ряд качеств, которые были абсолютно чужды русской интеллигенции»: крайний эгоизм, лицемерие и лживость, «отсутствие какого бы то ни было идеала, какой бы то ни было системы ценностей, кроме денег и еще раз денег», «готовность за деньги торговать принципами и всем тем, что имеет реальный спрос» (А. Кива. Нг.10.12.2000).
Во второй половине 80-х гг. у нас каждый четвертый работник, занятый в народном хозяйстве, был с высшим или средним учебным образованием. Вузовская, инженерно-техническая и особенно творческая интеллигенция помогла демократам повернуть общественное сознание в нужное им русло. Что привело ее к участию в разрушении советского строя? Почему многомиллионная интеллигенция, среди которой большинство выросло в крестьянской и рабочей среде, разуверилась в социалистических ценностях? В условиях бурного научно-технического прогресса роль интеллигенции в общественном производстве все больше возрастала, но на пути в партию и руководящие советские и хозяйственные органы перед нею стояли ограничительные препоны. Жизненный уровень в западных странах был выше, чем в СССР, что особенно было заметно в отношении тех, кто имел высшее образование. Неоправданно низкой была зарплата у инженерно-технического персонала, врачей, работников образования и культуры. Они не могли хорошо удовлетворить свои высокие запросы. Многие из них идеализировали буржуазный строй, считали, что именно при нем хорошо удовлетворяются их ущемленные потребности. Социальные блага, закрепленные советскими законами, право на труд и отдых, бесплатное образование и медицина — все это казалось им не очень-то существенным и везде дарованным всем людям. Они по достоинству не осознавали преимуществ советского строя (оценят их только после ельцинских реформ, когда большинство из них будет ввергнуто в нищенство). Неверно просчитанная государственная политика по отношению к интеллигенции привела к тому, что она теряла веру в справедливость советского строя и социалистической идеологии.
Академик А. Трофимук справедливо сказал интеллектуальной элите в 1996 г; «Вы сознательно пошли в рынок, круша защищавшую вас от люмпенизации систему, вы возгорелись обратить свое бесценнейшее
