– Мне бы хотелось отблагодарить тебя, – заговорил он неуверенно.
– Ты уже отблагодарил меня, – ответила Хизи.
– Да, но благодаря тебе укрепилось мое положение среди инженеров, по крайней мере, на время… Я… – Все еще смущаясь, он достал небольшой сверток. – Я хочу тебе кое-что подарить. В знак моей признательности.
Хизи, широко раскрыв глаза, нерешительно разглядывала сверток.
– Ты… постарайся понять меня правильно. Я благодарен тебе за то, что ты мне помогла. Только и всего.
Глаза юноши умоляли Хизи понять то, что он пытался сказать ей.
– Спасибо, – сказала Хизи. – Я все понимаю, не нужно пояснять. Здесь у нас, во дворце, принято дарить друг другу подарки. – Но никто, кроме слуг, никогда мне ничего не дарил, подумала она. Даже назойливый Вез, который последнее время все чаше и чаще обращал на нее внимание.
– Взгляни, понравится ли тебе это, – сказал Йэн. – Или я подарю тебе что-нибудь другое.
Хизи неспешно развернула подарок, стараясь не обнаружить свое горячее любопытство. Когда обертка наконец была снята, девочку охватил восторг. Она держала в руках бронзовую статуэтку. Работа была редкостной: во дворце таких не делали. Статуэтка изображала лошадь на полном скаку, вернее, не лошадь, а полулошадь-полуженщину, с обнаженным торсом и длинными развевающимися волосами. В руке она сжимала копье. Лицо ее выражало дикое, яростное веселье.
– Прекрасно, – выдохнула Хизи. – Я никогда такого не видела.
– Это менг, – сообщил ей юноша.
– Менг?
– Мой отец торгует с ними, с теми, что кочуют на юге. Они, вдоль Реки, идут с севера к порту Ван.
– Менги – они что, полулошади?
Йэн улыбнулся.
– Нет. Такими их представляет предание. Но менги не расстаются с лошадьми. Они верят, что лошади – родственное им племя. И они включают их в свои семьи.
– Странный обычай! – пробормотала Хизи, вертя в руках статуэтку.
– Они настоящие дикари, – заявил Йэн. – Я знал одного из них. Они всегда носят мечи и копья и никогда не снимают доспехов, даже когда ложатся спать или… Да, даже когда ложатся спать. – Покраснев немного, Йэн продолжал: – Они верят, что, если лошадь и всадник погибнут вместе, после смерти они превратятся в единое существо. И что где-то на востоке существует страна, населенная подобными тварями.
– Мне понравилась статуэтка, – сказала Хизи. – И предание тоже. Спасибо и за то, и за другое.
Юноша поклонился со счастливой улыбкой.
– Я рад, госпожа, – сказал он и склонился над книгами.
Хизи опять залюбовалась подарком. Подняв глаза, она встретилась взглядом с Ганом; на лице его было написано отвращение. Хизи покраснела, зная, что он думает. Он уверен, что предсказание его сбылось и что она забудет всю науку, едва только познакомится с каким-нибудь «молодым вертопрахом».
Хизи вернулась к полкам, всем видом показывая, что занята работой. Ган ошибается, если так думает про нее, да, ошибается во всех отношениях. Во-первых, Йэн вовсе не «вертопрах». Он умный и талантливый и совсем не похож на всех этих щеголей, которых Ган так ненавидит. И потом, он вовсе не ухаживает за ней, да и она, Хизи, им не интересуется. Да и какой в этом прок? Ведь она дочь Шакунга. Правда, Йэн об этом не знает, и некоторые бедные дворяне отдают своих младших дочек в купеческие семьи…
Но это, конечно, было бы смешно. Он гораздо старше ее, и даже браки по расчету заключаются не без взаимной склонности. Такому красивому юноше, как Йэн, вряд ли понравится двенадцатилетняя девочка, у которой ни груди, ни бедер… Хизи слышала, как Тзэм и стражники иногда расхваливают женщин, но только не за острый ум и не за хорошие манеры.
Ган ошибался, а уж мог бы лучше знать. Чем больше Хизи думала об этом, тем больше сердилась. Когда Йэн ушел, она подошла к рабочему столу Гана.
– Он не ухаживает за мной, – прошипела девочка со злостью.
Ган с изумлением взглянул на нее.
– Что случилось? – участливо спросил он.
– Я видела, как ты на нас… на меня посмотрел.
Ган чуть-чуть улыбнулся.
– Я был сердит оттого, что ты стала ему помогать, – ответил он. – Я недолюбливаю жрецов, а ведь это они направили его сюда.
– Да, – согласилась Хизи упавшим голосом.
– Похоже, тебе он интересен, – задумчиво сказал Ган.
– Да, он гораздо умнее многих, – с некоторым вызовом сказала Хизи.
– Верно, – сухо согласился Ган. – Однако это ничего не доказывает.
– Согласна, – ответила Хизи.
Ган поджал губы.
– Он, возможно, неплохой человек, этот Йэн. Но от жрецов у меня оскомина, и от всех, кто с ними
