выбивали лошадиные копыта, опускаясь в жидкую грязь, словно малыш понимал связь между движением и звуком.
– Может быть, ты и права, и резвая лошадь мне не нужна, но я всегда чувствую себя не в пример счастливее, если знаю, что моя лошадь сможет нестись вскачь, если я того пожелаю.
– Потом мы найдем для тебя что-нибудь получше, – пообещала ей Адриана.
– А как у тебя дела с исчислениями ангелов?
– Неплохо, я продолжаю экспериментировать.
– Ну и какие ты уже успела сделать выводы? Есть какая-нибудь практическая польза от всего этого? Ты уже научилась превращать воду в вино?
– Нет еще, – ответила Адриана. – Я пока работаю с самыми простыми преобразованиями, а вино слишком сложный…
– Господи, Адриана, ты совершенно не понимаешь шуток.
Адриана опомнилась и улыбнулась:
– Ну, прости, думаю, я слишком погрузилась во все эти размышления.
Креси понимающе кивнула:
– Кажется, Джинн, как ты упорно его называешь, весьма обеспокоен твоей медлительностью.
– Медлительностью? Я бы определила это как осторожность, – ответила Адриана. – Мои самые первые опыты наглядно показали, что мои даже самые невинные просьбы могут привести к непредсказуемым последствиям. Давай предположим, что я прошу его, например, преобразовать свинец в медь.
– Предположим.
– Медь содержит больше философской ртути, чем свинец. Кроме того, у меди на каждые сто атомов приходится дополнительный атом свечения.
Креси громко, широко открыв рот, зевнула.
– Что это значит? – упрямо продолжала Адриана. – А это значит, что если Джинн будет выполнять то, что я его прошу, то есть превращать медь в свинец, то свечение непроизвольно выделится вместе с определенным количеством философской ртути. Результат получится ужасающий: даже если меди будет с гулькин нос, то и тогда любой оказавшийся рядом человек превратится в обугленную головешку.
– Ну надо же! – воскликнула Креси. – Я всегда говорила, что ты должна быть предельно осторожна, или уж если ты проводишь эксперименты, то делай это где-нибудь подальше от нас.
Адриана широко улыбнулась:
– Все, я больше не буду тебя утомлять. Поехали! – Она пришпорила коня. – Эркюль и герцог Френсис здесь недалеко, может быть, у них есть какие-нибудь интересные новости.
Креси щелкнула языком, погоняя лошадь, и последовала за Адрианой. Они проехали мимо своей кареты, выглядевшей такой опустевшей и печальной, затем с полдюжины артиллерийских телег, извивающуюся, как гусеница, колонну инфантерии длиной ярдов сто. Когда они проезжали вдоль колонны, их приветствовала волна поднятых вверх шляп. Это привело Николаса в неописуемый восторг, он тянул к ним ручонки и гугукал. Казалось, он поет какую-то свою, детскую песенку.
Впереди инфантерии походным порядком следовал авангард мушкетеров герцога – двадцать щеголевато одетых, статных молодцев. Их шляпы тоже взметнулись вверх, когда они с ними поравнялись.
– Добрый день, милые дамы, – весело прокричал герцог Френсис, когда они подъехали. – Чем я заслужил счастье видеть вас?
– Езда в карете превратилась в настоящую пытку, ваша светлость, – ответила Адриана.
– Да, дороги ужасные. Мы переживаем не самые счастливые времена.
Эркюль фыркнул.
– Хороших дорог видеть не приходилось, – сказал он. – Я путешествовал и по худшим, когда вас еще и на свете не было. И дороги делаются совсем несносными после того, как по ним проходят армии.
– Вы хотите сказать, что здесь недавно прошла армия? – спросила Креси.
– Скорее всего она прошла год назад. Случись это недавно, в деревнях не осталось бы никакого провианта, как правило, армия выгребает все подчистую. – Он вдруг встрепенулся. – Я очень рад снова видеть вас в седле, мадемуазель де Креси. Позвольте спросить, не намерены ли вы вновь надеть форму офицера? Мы испытываем в них некоторый недостаток.
Креси улыбнулась.
– Уже всем известно, что я женщина, – сказала она. – Теперь я не могу предстать перед ними в облике мужчины.
Герцог откашлялся:
– Мадемуазель, вам не надо будет надевать мужское платье.
– Если нет, то какой же от меня будет толк? Мужчины не станут подчиняться мне, женщине, а если и станут, то совершенно по другим соображениям.
– Если я прикажу, то они будут вам подчиняться, – заверил ее Френсис.
– Пожалуйста, ваша светлость, не обижайтесь, – сказала Креси, – но я боюсь, что это вызовет лишь возмущение.
– Ну тогда, – подал голос Эркюль, – давайте рванем вперед, вспомним былые времена, испытаем наших резвых коней.
