– Нет. Уриэль – мой слуга.
– Вы хотите сказать, что вы Бог?
Некто в образе Николаса тихо рассмеялся:
– Я не Бог. Сказать по правде, мадемуазель, я склонен верить, что люди за Бога почитают самих себя.
– Я не отрицаю существование Бога.
– Конечно. В течение многих лет вы видели ангелов, давали им различные указания, правили миром с их помощью. Вы видели наш мир – реальный мир, который находится за пределами грубой материи. Но разве вы видели Бога?
– Уриэль сказал мне, что Бог находится вне нашего мира.
– Это удобная отговорка, к тому же она объясняет, почему мы не можем Его увидеть.
Адриана с вызовом вскинула голову:
– Зачем вы мне все это говорите? Вы собираетесь убить меня? – Вдруг ее осенило: – Вы убили Ирину?
Мнимый Николас покачал головой:
– Твои ученики правы: чем большей силой мы обладаем, тем дальше мы находимся от конечного, материального мира. И лишь самые ничтожные из нас, обладающие наименьшей властью, приближены к вашему миру и способны влиять на происходящие в нем события. Я командую легионами мне подобных, но не имею власти даже над крошечным атомом материального мира. Не кажется ли это тебе странным?
– Напрашивается вывод: у вас есть слуги среди людей.
– Конечно. Но я не устраивал убийства Ирины. Меня такие вещи не заботят.
– А что же вас заботит?
– Я хочу, чтобы ты нашла своего сына.
– Зачем вам это нужно?
– Сам я его не могу найти. А он в руках моих врагов, они и твои враги. С его помощью они хотят зажечь огонь в машинах тьмы.
– Мне кажется, это вам всем по нраву, – сказала Адриана. – Гибель разума на Земле положит конец всем вашим беспокойствам, которые мы вызываем своим вмешательством в ваш мир.
– Нет. Уничтожение человечества – ложный путь. В определенном смысле вы – наши дети.
– Как это надо понимать?
– Я не хочу тратить время на объяснения, да тебе и не нужно этого знать. Я желаю не смерти человечеству, а покоя. Взгляни еще раз на эти парки. Они прекрасны, когда живут по законам природы.
Пришел черед Адрианы рассмеяться.
– Звучит так, словно отрицание законов природы и есть природа человека, – сказала она. – В связи с чем вам время от времени приходится нас останавливать.
– Возможно, в этом есть доля правды. И это объясняет, почему мы вас боимся.
– Кто вы?
– У меня много имен. – Сказав это, существо начало трансформироваться, превратилось в облако дыма, а затем явилось в облике Креси. – Ты можешь называть меня Лилит, или София, или Мать. Имя не важно. Важно то, что из всех властителей эфира я единственный, кто не желает гибели роду человеческому. Все остальные восстали против вас.
– Почему? Почему это произошло именно сейчас?
– Во многом ты тому причиной и твой сын.
Мнимая Креси отступила в тень.
– Подождите. Мне уже говорили, что в моем сыне таится великая опасность. Но мне также сказали, что опасность увеличится, если мы с ним встретимся.
– Это правда. Но правда и то, что ваша встреча дарует нам великую надежду. Большего я тебе сказать не могу. В твоих силах и в твоей власти либо спасти, либо погубить человечество.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
МАШИНЫ ТЬМЫ
Преобразование тел в свет и света в тела является очень удобным феноменом в эволюции Природы, которая, похоже, получает удовольствие от подобных превращений.
Я готовлюсь к смерти, и не важно, болезнь ли сведет меня в могилу, или погибну я от руки человека. Я должен признаться, я очень плохой человек, поскольку слишком долго скрывался, оттягивая час конца. Я стал причиной гибели моего народа, поэтому я заслуживаю смерти, но не бросайте меня на растерзание голодным псам.
И пришли те два Ангела в Содом вечером.
1
Первая кровь
Джеймс Оглторп поднял руку, и следовавшие за ним воины остановились. Он приложил палец к губам, призывая к тишине. Его острые, как у сокола, глаза устремились в сторону леса, возвышающегося на той стороне поля.
– Слышишь? – выдохнул он, обратившись к остановившемуся рядом с ним индейцу.
Томочичи – вождь ямакро – пожал дряхлыми плечами.
– Я старею, – пробормотал он, – мои уши глохнут, слишком много мушкетной пальбы выпало на мой век. Скажи, что слышишь ты.
– Похоже на топот копыт.
– Дозорный?
– Возможно. Вот только непонятно, наш или противника.
Томочичи пристально всматривался в лесную чащу, пока его глаза не потускнели.
– Там духи, – произнес он, – идут по лесу на тонких черных ногах.
– Они знают, что мы здесь?
– Пока нет. Я могу укрыть нас на время.
Когда-то Оглторп считал старого вождя суеверным дикарем, хотя и достойным уважения. Он давно поменял о нем свое мнение. С незапамятных времен индейцам было известно то, что Франклин только сейчас с помощью науки открыл людям, – мир полон злобных и враждебных человеку духов. И когда Томочичи заводил о них разговор, следовало внимательно прислушиваться к каждому сказанному им слову. Оглторп вытащил пистолет и, прищурившись, стал вглядываться в темную стену леса.
Не прошло и минуты, как из леса на открытое поле лошадь вынесла всадника. Он летел так, словно за ним гнался сам дьявол. Это был марон, издалека его черное лицо казалось чернильной кляксой.
Он приближался, и уже можно было различить черты лица, залитого потом. Это был Унока.
– Они там… за холмом, – задыхаясь, хрипло выпалил чернокожий.
– Сколько их?
– Идут колонной по трое в ряд. Колонна тянется примерно на два полета стрелы. Их около четырехсот. И с ними люди из металла, ну, те, о которых вы нам рассказывали Их, наверное, штук тридцать.
– А пушки? А воздушные корабли?
