заметят. А если наши войска вспугнут их и заставят подняться с земли, вот тогда-то мы, и пустим в ход гранаты.
— Хорошо, — сказал Таг. — Тогда пойду, открою пару бочек, чтоб все было наготове. — С этими словами он направился к трапу, ведущему в грузовой отсек.
Креси присела у коляски Адрианы:
— Как ты себя чувствуешь?
— Я готова, Вероника.
— К чему?
Адриана снова посмотрела вниз, на этот раз обычным, человеческим взором. С высоты в пол-лиги там, внизу, она видела крошечные точки, хотя расстояние было не так уж велико. И она чувствовала его. Ее рука гудела от сострадания к нему, словно они были настроенными друг на друга кристаллическими пластинами. Но, вероятно, притяжение, соединявшее эти пластины, было, по определению Ломоносова, наименее совершенного свойства и ослабевало с увеличением расстояния.
Подобно любви? Какое еще притяжение можно назвать менее совершенным, чем любовь? Или менее полезным?
Адриана вспомнила, что Креси все еще ждет от нее ответа.
— Нужно остановить Нико, — сказала она.
— Ты уже раз пыталась это сделать.
Адриана, взяв подругу за руку, погладила ее дарованными ангелом пальцами.
— Нет, — сказала она тихо. — Я не пыталась.
— Мадемуазель?
Адриана подняла голову:
— Господин Улер?
— О, вы помните меня.
— Конечно. Я читала одну из ваших работ, сейчас не могу припомнить ее тему. Вы были одним из учеников Сведенборга, не так ли? Вы сказали Франклину об этом?
— Да, он это знает.
— И после этого он вам доверяет?
— Нет. Не совсем.
— Я тоже вам не доверяю. Для меня большая неожиданность видеть вас здесь, особенно после того, как до нас дошли слухи о вашей гибели.
Улер мрачно усмехнулся:
— Мне нужно было исчезнуть из России, для этого пришлось «умереть». Мертвых не ищут.
— Понятно.
— Я просто хотел выразить свое почтение. Я рад, что вы с нами. Я…
В этот момент Таг, отправившийся в грузовой отсек, принялся страшно ругаться, раздался выстрел, за ним другой. Таг с глухим стуком упал в открытый люк, с трудом поднялся, его белая рубашка на глазах сделалась красной от крови.
— Грабеж! — заорал он. — Черти! Они меня убили! Креси выхватила пистолеты и нацелила их на открытый люк. Оттуда выпрыгнули двое в красных камзолах, вооруженные крафтпистолями. Пистолеты Креси и Роберта выстрелили одновременно. Оба неизвестных упали, один сраженный в голову, другой — в живот.
На палубу упала граната, фитиль с треском выпускал фонтанчики искр.
Роберт кинулся к гранате, на бегу он продолжал держать пистолет нацеленным на люк. Подхватив, он швырнул гранату через нижний люк на землю. Креси успела вскочить на ноги и стреляла в люк трюма.
Оттуда ответили выстрелами из двух пистолетов. Креси не задели, но Роберт чертыхнулся и упал. На палубу с грацией кошки спрыгнул индеец, в одной руке он держал томагавк, в другой — пистолет.
Красные Мокасины инстинктивно поднял пистолет, когда из люка показался Кричащий Камень, но пистолет уичита выстрелил первым. Пуля огнем пронзила поднятую руку Красных Мокасин, прошла сквозь плечо, оцарапав кость, и невероятным рикошетом снесла мочку правого уха. Красные Мокасины упал на спину, ему показалось, что он плывет, и это было так странно. Мир вокруг сделался до сверхъестественного реальным: Франклин вопил: «Стерн!»; крышку люка с грохотом захлопнули; Кричащий Камень навис над ним, как пантера.
«Прости, брат», — подумал Красные Мокасины. Он знал, что уже ничего не может сделать — и ничего не сделает. Это конец.
Вдруг в груди Кричащего Камня от выстрела Горе появилась черная дыра, еще больших размеров появилась дыра в животе от выстрела Роберта. Глаза уичита удивленно расширились, колени подломились, как у пьяного. Он сделал шаг и, выронив топор, тяжело упал рядом с Красными Мокасинами.
У Кричащего Камня осталось только одно оружие — его глаза. Немигающие, они с упреком смотрели на Красные Мокасины, и тому некуда было деться от этого взгляда.
До того как закрыли люк, Франклин узнал мелькнувшее в нем лицо.
— Стерн! — закричал он и выстрелил из пистолета. Пуля отскочила от металлической обшивки, отлетела к кабине и несколько раз ударилась об нее.
Ему показалось, что за закрытым люком он услышал смех.
— Будь ты проклят! — завопил Франклин и кинулся к трапу.
Кто-то сзади схватил его за шиворот. Это был Таг.
— Не надо этого делать. Он башку тебе размозжит.
Франклин бессильно дернулся и дико закивал:
— Не отходите от люка. И только дьявол откроет его, стреляйте.
— Беру люк на себя, — сказала Креси.
Она нагнулась и подняла крафтпистоли убитого и тяжелораненого в красных камзолах.
— Роберт? Таг?
— Ребра задело, — проворчал Роберт. — Но ничего опасного, жить буду.
— У Тага рана была серьезнее: пуля попала в левую верхнюю часть груди, сильно шла кровь. Он ходил вокруг индейца, упавшего рядом с Красными Мокасинами, сейчас его можно было бы назвать Красным Человеком, он был весь в крови.
— Кричащий Камень, дружище, — ворчал Таг, — что ж ты наделал?!
Умирающий индеец захрипел:
— Ты… видел… моя деревня. Зачем…
— Что задумал Стерн?
Кричащий Камень закашлялся, у рта образовался большой кровавый пузырь, но слова индейца прозвучали отчетливо:
— Не знаю. Мне все равно. Я помог ему бежать, потому что он ваш враг. Он сказал, что приведет меня к Красным Мокасинам. Это все… — Он снова закашлялся.
Во время разговора он не смотрел ни на Тага, ни на Франклина — только на Красные Мокасины. Он закашлялся в третий раз, и словно что-то сломалось у него внутри. Глаза остекленели. Он не дышал.
Франклин стоял и смотрел вверх.
— Они, должно быть, спрятались в ящиках с гранатами, — проворчал он. — И теперь он там, где весь наш арсенал.
— Это не единственная наша забота, — сказала Адриана.
— Что?
— Граната, которую выбросил за борт господин Нейрн… она привлекла внимание. И очень скоро они нас атакуют.
— Не растягивайтесь, ребята! — выкрикнул Оглторп.
Он вновь пожалел, что его солдатам не хватает дисциплины. Непрерывные атаки монголов и
