— Десять долларов в день за один вид программы. Двадцать пять на три дня за один вид. И пятьдесят за весь круг, если надеетесь завоевать призовое седло. Записались всего человек двенадцать. Остальные решили, что полный крут все равно выиграют Джордж или Сандаун.
Я расстегнул рубашку и на этот раз убедился, что вынимаю десятку, а не сотню.
— Запишите меня на ловлю теленка [22], сэр, — сказал я. — На один день.
Я наклонился, чтобы расписаться, но в это время из очереди протянулась черная рука и поймала меня за запястье.
— Этого ковбоя можете записать на всю гулянку, мистер Келл, — Опять неведомо откуда появился Джордж, чтобы помочь мне принять решение, — Посмотрите на него: молодой, красивый, гибкий… Могу спорить, у него природные способности, и знаю, что у него есть средства.
Скотовод выжидательно смотрел на меня, подняв брови.
— Моя специальность — лассо, мистер Келл. Наш грандиозный друг, как всегда, преувеличивает.
Джордж не убрал руку.
— Послушай меня, Нашвилл, — Он наклонился к моему уху, — Полный круг дает тебе такую же возможность выиграть ловлю и вдобавок шанс победить в седле. Ты слушаешь дядю Джорджа? Ты уже поставил на себя сто долларов в поезде, если помнишь. Теперь поздно робеть. Ты должен участвовать во
Не успели мы с мистером Келлом ответить, как у другого моего уха раздался другой голос:
— Красивое седло.
Рядом со мной оказался Сандаун. Он показал на конец стола, где на козлах было выставлено великолепное седло. Все в полированной бирюзе и серебре, оно сияло, как драгоценный камень.
— У Хэмли его покрыли особым тиснением, — продолжал Сандаун. — Такого еще не помню.
— Седло первого чемпиона мира, — провозгласил Джордж, — Давай, друг. Пускай даже ты не такой хороший наездник, чтоб выиграть, но риск — благородное дело. Или ты не игрок? Не выложишь пару мелких бумажек, когда есть шанс добыть такое сокровище?
— Они правы, сынок, — согласился мистер Келл. — Одно серебро в инкрустации стоит больше трехсот долларов. Меерхофф показал мне счет от серебреника. Что скажешь?
Мне показалось, что в помещении стало очень тихо. Кто-то дополнил и развил соображение Сандауна:
— Чертовски красивое седло, Джонни-мятежник.
И кто-то еще добавил:
— Пойдет к твоим сапогам.
Я понял, что попал в окружение. Я отсчитал еще четыре десятки из пояса, и толпа разразилась одобрительными криками.
— Какой у вас здесь адрес, Спейн, Джонатан? — спросил мистер Келл. — Вы где ночуете?
— Сегодня я думаю заночевать с моим конем, сэр. Когда найду, где его пристроить.
Одобрительные крики сменились хохотом.
— Худой! — крикнул ковбой с утиным носом, — Тебе легче будет пристроить свой тощий зад, чем коня.
— Они правы, сынок, — сказал мистер Келл, — В эти дни все конюшни и стойла заняты.
— Прошу прощения, мистер Келл, — вмешался Джордж. — Конь Нашвилла может переночевать сегодня с моим.
Келл все еще ждал, нацелив карандаш.
— Нам нужен ближайший родственник или кто-нибудь. На всякий случай.
Я вздохнул.
— Тогда запишите домашний адрес. Фаундер-лейн, четыреста.
— Джонатан Спейн, — записал Келл. — Фаундер-лейн. — Судя по прозвищу Нашвилл, надо записать, что вы из Теннесси?
— Да, сэр. Т-Е-Н-Н-…
— Я знаю, как пишется. Это такой штат.
С горящими ушами я отошел от стола. Спасибо хоть, Джордж и Сандаун пошли следом. Люди хлопали их по плечам и желали удачи.
— За серебряное седло потягаетесь? — крикнул утконосый.
— Похоже на то, — отозвался Джордж.
Сандаун же ответил обычным своим прямым взглядом. Мы прошли сквозь неспокойное море пьющих и вышли за двухстворчатую дверь. Я обрадовался свежему воздуху.
— Теперь слушай, Нашвилл, — сказал Джордж, целеустремленно шагая к границе парка, — Твоего коня я пристрою легко, но
Он подмигнул и в качестве объяснения показал на край парка. Его мерин был по-прежнему привязан в тени телеги — но уже с седоком. Позади седла, на одеяле с зигзагами сидела Луиза Джубал. Она сидела боком, в своем костюме барышни-южанки и китайским веером отгоняла мух.
— Sabe, amigo? [23]
— Смекаю, — Я мигнул в ответ. Я помаленьку осваивался в новом мире.
— У моей семьи из Айдахо здесь в лагере вигвам, — сказал Сандаун.
Я воспринял это как приглашение и поблагодарил его. Джордж приложил палец к губам и пошел на цыпочках.
Луиза, видимо, влезла на свой насест по тележному колесу — сверху ей лучше было видно. Фургон «Дикого Запада» переехал на главную дорогу. Труппа раскинула свои сети в тени большого клена, и в них уже попалось изрядно пешеходов. Увлеченная зрелищем, Луиза вытягивала шею. Мне трудно было понять, почему женщина таких достоинств карабкается по колесу телеги с навозом только для того, чтобы посмотреть на лысую гориллу, играющую мускулами. Но тут увидел, что мускулами никто не играет: смотрит она на женщину с оранжевыми волосами. Леди О'Грейди сняла свой ковбойский костюм и, оставшись только в марле и бусах, исполняла египетский танец живота, а зазывала на флейте играл ей змеиную музыку. Луиза даже не заметила, что мы пришли. Когда Джордж сказал шепотом: «Ай-ай-ай, баловница», я думал, она прямо выскочит из своих голубых башмачков.
— Никогда так не делай! И вы тоже. Когда девушка смотрит на безволосого монстра.
Джордж рассмеялся.
— Ну да, на монстра, рассказывай. Ты смотришь на похабный танец, новые фигуры хочешь перенять. Я вовремя подошел — хорошим девочкам не годится смотреть на такие неприличные зрелища.
— Я специально влезла, чтобы смотреть, лицемер несчастный. Хочу смотреть и буду смотреть, и замолчи.
— Ага, хочешь смотреть и будешь? — Он отвязал поводья от тележной спицы. — Держись-ка лучше за хвост на том конце, глазастая, потому что я увожу тебя от этого неприличия.
— Никуда ты меня не увозишь, нигер! Довольно ты меня повозил по своей дорожке.
— Не вздумай соскакивать, грешница. Конь мой — семнадцать ладоней в седле, а где ты сидишь — еще выше.
Луиза пошипела и поворчала — кто он такой, чтобы говорить про неприличия! Никчемный ковбой не первой молодости, и седло такое, как будто его вытащили со свалки. Потом она вспомнила, что он говорил насчет роста мерина: семнадцать ладоней — солидная высота, если для приземления нет ничего пружинистей этих голубых башмачков, — вспомнила, смирилась, скрестила руки. Ехала в каменном молчании, пока не увидела, куда мы направляемся. Тогда она схватилась-таки за хвост.
— Индейская стоянка! Ты беспокоишься, что на меня нехорошо повлияет белая дама с желейным танцем, а сам хочешь затащить меня на вонючую индейскую стоянку? Лучше ничего не придумал? Я эту конскую ручку начисто оторву, если повезешь меня к своим горластым дикарям.
— Луиза! — изумленно воскликнул Джордж, — Как это невежливо с твоей стороны…
Конь остановился как по команде, кося глазом. Луиза сидела с неприступным видом, одной рукой
