странном состоянии. Ваша мама говорила после, что я чуть не заплакал. В то время мне действительно было не до смеха. Но госпожа Сёда так раскапризничалась, что не желала войти в мое положение и, видя мой страх, мучила меня. И вот, когда вы сказали о горной железной дороге, мне показалось, что я слышу слова самого бога, обращенные к грешнику, попавшему в ад. – Юноша опять рассмеялся. – И все же я проявил тогда непростительную трусость!
Тон у юноши был шутливый, но в голосе отчетливо звучали нотки благодарности.
– Стоит ли говорить о таких пустяках! Мне действительно захотелось поехать по горной железной дороге! – Минако еще больше покраснела, ощущая, как неудержимо поднимается в сердце радость.
– Нет, вы тогда вызвали во мне искреннее восхищение! Вступись вы за меня открыто, я устыдился бы, а госпожа Сёда стала бы еще больше упорствовать. Но ваши слова прозвучали с такой непосредственностью, что госпожа Сёда сразу же сдалась. До сих пор я считал самой умной из всех женщин, которых когда-либо знал, госпожу Сёду, а встретившись с вами, понял, что есть женщины, которые так же умны, но при этом сохранили женственность и душевную чистоту.
– Не надо так говорить, – сказала Минако, – вы заставляете меня краснеть. – И она закрыла лицо рукавом кимоно.
В своей милой наивной стыдливости Минако была поистине прелестна. От похвал юноши, которого она успела полюбить, Минако чувствовала себя наверху блаженства.
Выплывшая из-за гор луна залила все вокруг ярким светом. И теперь Минако видела лицо юноши, казавшееся в лунном свете прозрачным. Иногда он украдкой поглядывал на девушку. Прошел всего час, но их сердца с неудержимой силой стремились друг к другу. От прежней неловкости не осталось и следа.
Луна уже поднялась высоко в небе, озаряя горы, реку и лес. Наслаждаясь этой прекрасной летней ночью, молодые люди долго стояли на мосту. В сердце Минако все росли и росли любовь к юноше, нежность, доверие, которых она до сих пор не испытывала ни к одному мужчине.
Как-то сам собой разговор коснулся Минако, и девушка откровенно рассказала ему о своей жизни, даже о своем несчастном больном брате.
– Вот как… Кое-что я слышал об этом. Значит, у вас не осталось никого из родных, брат тут не в счет, раз он в таком состоянии.
От его участия и ласкового голоса девушка еще острее почувствовала свое одиночество, и слезы навернулись ей на глаза. Молодые люди умолкли, но теперь они хорошо понимали друг друга.
– Если вы позволите, мы продолжим прогулку, – сказал юноша, когда они прошли Кигу и приблизились к Миягино.
– Хорошо, – скромно ответила Минако, подумав про себя: «Я готова идти сколько угодно».
Всю дорогу от Киги до Миягино они оживленно разговаривали и успели подружиться. Девичья наивность и скромность Минако, благородство, чистота ее сердца, внимание и ласка к нему глубоко тронули юношу.
У моста Миягино, где берег становился все более пологим, стояла водяная мельница, с шумом вращая свои колеса, которые разбивали серебристые от лунного света струи реки.
– Мачеха заботится обо мне, как мать или старшая сестра. И все же мне очень хотелось бы иметь брата или сестру!
Впервые в жизни Минако говорила с такой откровенностью.
– Я вас хорошо понимаю, – тихо ответил юноша. – Лишь после смерти брата я ощутил, какая это огромная для меня потеря, как важно иметь родных. Но вы…
Тут гоноша почему-то замялся, потом наконец сказал:
– Ах, что вы! – застыдилась Минако. – Пока я еще не думала о замужестве.
– Не думали? – настойчиво переспросил юноша.
– Как-то не приходилось, – совсем растерявшись, отвечала Минако.
У нее перехватило дух, лицо пылало, словно в огне. Она терялась в догадках: отчего это юношу так интересует ее замужество, но от внезапно пришедшей мысли закружилась голова.
– Вы говорите о замужестве… Но кто возьмет в жены такую, как я, без всяких достоинств?
Голос Минако прерывался от стыда. Она вся дрожала. Но юноша оставался спокойным.
– Зачем же так скромничать? Если у вас нет достоинств, так у кого они есть? Такая девушка, как вы… – Юноша умолк.
Минако вся горела от нетерпения, ожидая, что будет дальше, В ее воображении с лихорадочной быстротой проносились любовные сцены. Но юноша молчал, не оправдав ожиданий Минако. При свете луны ей виден был его профиль, но волнение у него на лице не шло ни в какое сравнение с тем, которое переживала Минако. И девушка, слегка разочарованная, молчала. Так прошло минут пять.
– Может быть, повернем обратно? Что-то холодно стало, как осенью. Сырость пробирает до мозга костей.
Сказав это, юноша с безразличным видом отошел от перил. Он был вежлив, но холоден.
Будто пробудившись от сна, Минако пошла вслед за юношей. «Не заметил ли он, что со мной происходит», – думала Минако, готовая от стыда провалиться сквозь землю.
Некоторое время они шли молча, потом юноша вдруг спросил:
– А госпожа Сёда не собирается замуж? Или она решила навсегда остаться вдовой?
Вопрос был столь неожиданным и неуместным, что Минако не знала, как ей ответить.
