мы его прикончили. Вижу, у него тут лошадь привязана, так что, полагаю, он без компании. Но на всякий случай проверим окрестности. Как только убедимся, что все чисто, отдохнем немного и поедем дальше.
— Погоди, Боргов. Некогда нам отдыхать. Пока солнце высоко, надо продвинуться как можно дальше, — заметила из окна Лейла, но старший брат отмахнулся от ее слов.
— Видишь ли, у вампира сейчас есть два возницы, которым плевать на дневной свет. Кроме того, мы слышали, что он направляется на Базу Клейборн, а я знаю пару коротких путей туда, так что нет нужды нестись сломя голову. Напротив, я бы даже предпочел, чтобы Ди нагнал добычу первым — вдруг они с аристократом укокошат друг дружку. А мы для разнообразия поищем в этом городке мягкую кровать и отоспимся под крышей.
Старший брат не заметил, как исказилось на миг лицо Лейлы при упоминании имени Ди.
— Слушай, братец, — начал Кайл, пальцем стирая с лезвия клинка-полумесяца сукровицу, — ведь База Клейборн давным-давно была космодромом. Там нет ничего, кроме кучи ржавых ракет. Что они могут… Нет, ты же не думаешь, что они замыслили отправиться на другую планету, а? Провести там медовый месяц?!
Услышав, как разразился хохотом Кайл, Лейла захлопнула окно.
Над дорогой звенел птичий щебет.
Ди скакал, омываемый светом восходящего солнца. Ехал он чуть медленнее, чем несся тогда, когда преследовал карету-тень, но это было неизбежно. Поводья в руках Ди и так заставляли коня-киборга мчаться со скоростью, далеко превосходящей его возможности. Коленные суставы, метаболизаторы и прочие части лошади уже демонстрировали признаки износа. Продержится ли она еще двенадцать часов, даже если Ди вернется к обычному аллюру?
Оставалась надежда набрести на деревню с магазином или передвижную ремонтную лавку. Надежда эта была весьма слабой.
Сейчас восемь утра. Сумеет ли дампир настигнуть карету Майерлинга теперь, когда та может ехать и днем? Ох, едва ли. И все же он обязан скакать дальше. Таков уж удел охотников — преследовать добычу.
Наверняка аристократ осведомлен о том, что Ди и братья Маркус гонятся за ним. Он не станет просто убегать, он определенно нанесет удар — но когда и как?
Когда и преследуемый, и преследователь в дороге, спешка не всегда хороша. Что, если преследователя поджидает засада? Что может быть страшнее загнанной в угол жертвы, оскалившей клыки?
Ди хорошо помнил лицо молодого аристократа. Вампир не лгал, говоря, что не причинит вреда девушке. Ди представлял ее лицо — и ее взгляд…
Окружающий пейзаж внезапно изменился. Исчезла зелень, уступив место пустынной равнине. Там и тут участки почвы спеклись и словно остекленели, тут и там из земли торчали, привлекая внимание, части загадочных гигантских машин. Груды жалких железных останков валялись посреди поля — красных от ржавчины, едва не рассыпающихся в пыль. Обломки громоздились до самого горизонта, и странная, отнюдь не механическая атмосфера окутывала их. Когда наступала ночь, не неслись ли над равниной печальные призрачные голоса погибших машин?
Здесь простиралось древнее поле боя, где когда-то, давным-давно, вовлеченные в войну разумные машины, пылая ненавистью, истребили друг друга. Даже теперь некоторые из них еще функционировали: они корчились и ползали по ночам в поисках врагов.
Нападение из засады могло последовать в любой момент — это ощущение не покидало Ди. В начале дня он заметил вспышку на бледном небе — вероятно, сигнальную ракету. Ее, несомненно, выпустил Бенге, извещая соратников о провале своей миссии и о том, что Ди продолжает преследование. Конечно, два оставшихся телохранителя увидели сигнал и успели подготовиться. Вопрос в том, продолжили ли они двигаться вперед? Вряд ли стоило ожидать, что они нападут вдвоем, но один из них вполне мог наброситься сейчас на охотника.
Не стоило забывать и о другом отряде. Братья Маркус тоже, скорее всего, заметили ракету. Местность они знали куда лучше прочих и имели возможность срезать путь и перехватить карету. И здесь, в дневном мире, даже Ди не сумел бы услышать их поступи. Позволят ли ему вырваться вперед? Или он падет жертвой внезапной атаки?
Лицо охотника чуть омрачилось. Возможно, он думал о младшей сестре из клана Маркус. О девушке с огромными глазами, сказавшей, что не мыслит иной жизни, кроме жизни охотника. Если бы она распустила волосы, а не собирала их в пучок, то выглядела бы года на два моложе. Чуть-чуть румян, немного губной помады — и она сошла бы за обычную девчонку из любого старого города. Девчонку, которой не приходится звать маму, сгорая в лихорадке.
Вдруг черты Ди окаменели, утратив все человеческое. Далеко впереди поперек широкой дороги лежала гигантская опрокинутая колонна — нет, не колонна, а исполинская ржавая рука.
Как раз перед тем, как Ди ступил на древнее поле битвы, у дороги, в самом центре этих заброшенных земель, стояла, расчесывая волосы, женщина. Платье ее было синее самого синего неба, а мелодичный голос красотой мог сравниться разве что с бриллиантом. Если бы только не эти злобные красные губы!
На цилиндрический генератор, к которому прислонилась женщина, падала четкая черная тень. Значит, красавицу нельзя было причислить к демонам ночи.
Прекрасная женщина, казалось, совсем забыла о времени, поглощенная игрой с золотистыми прядями. Внезапно она подняла голову, вглядываясь туда, откуда несся стук копыт лошади охотника.
— О, кто-то идет, — рассмеялась Кэролайн. Через пару мгновений ее беспечность сменилась тревогой. — Простые кони так не цокают. Это Ди. Мужчина, которого нужно бояться…
Даже сейчас образ сражающегося в деревне барбароидов Ди стоял перед глазами Кэролайн, но миг — и картину смыла жажда крови и драки. Улыбка искривила алые губы.
— Кажется, я не зря осталась тут передохнуть в засаде. Тебя ждет могила, милый…
Оглядевшись, Кэролайн кивнула и подошла к одному из ржавых устройств, по поверхности которого было разбросано множество трубок. Женщина выбрала ту, что поближе, любовно прижала ее к щеке — и вскоре лицо ее жутко исказилось. Рот, оказавшийся внутри таким же красным, как губы, открылся, обнажив два клыка. Зубы коснулись ржавой трубы — и, как в масло, вошли в железо.
Медленно потекли две струйки — по совершенной шее Кэролайн, по налитой груди, оставляя за собой влажный след. Женщина пила жадно, глоток за глотком, снова и снова, и горло ее пульсировало.
Вскоре Кэролайн отстранилась, и жидкость, сочащаяся из отверстий, перестала струиться, как по волшебству. Барбароид отступила от машины — плавно, подобно лепестку, перенесенному ветром. Красный язык пробежал по рубиновым губам.
— Ох, как же я люблю это, — промурлыкала Кэролайн. — А теперь слушай меня, и слушай внимательно.
Машина медленно зашевелилась. Пять длинных пальцев погрузились в песок — на целый ярд. Устройство, избранное барбароидом, было тридцатифутовым предплечьем робота, отломавшимся от тела у самого локтя.
Ди остановил лошадь. Рука находилась в шестидесяти шагах от него. Она была словно часть изысканной статуи; сквозь ржавчину проглядывали даже лепные мускулы и полоски кровеносных сосудов.
В великих битвах машин, конечно, в первую очередь ценились бойцовские качества, но существовал также и конфликт причудливых эстетических предпочтений. В ответ на геометрически правильные формы противников, упрощенных до предела и состоящих из плоскостей и сфер, некоторые чудаковатые аппараты принялись имитировать человеческий облик, дойдя до совершенства, превзошедшего даже классическое античное искусство. Существовал среди машин истинный художник или нет, но они в точности воспроизводили не только человеческие волосы своих андроидов, но даже каждую пору на теле.
Неофициальные исторические сводки аристократов отвели особое место сотрясшему землю состязанию Аполлона с тридцатифутовым мечом и Геркулеса с трехсотфутовым копьем. Исключительная
