— Прекрасно.
В глазах Камио мелькнула мрачная решительность. «Пожалуй, на этот раз я слишком далеко зашла», — встревожилась О-ха. Но прежде, чем лисица собралась пойти на попятный, Камио снова заговорил:
— Ну, пока. Приятно было поболтать с вами... К сожалению, меня ждут кой-какие дела. Надеюсь, вскоре увидимся. — И по склону холма он направился вниз, к реке, поблескивающей в лучах утреннего солнца.
Некоторое время О-ха и А-лон молчали. Лишь щебетание птиц и стрекот насекомых во влажной траве нарушали тишину.
— Думаю, О-ха, ни разу в жизни ты не совершала более подлого поступка, — вдруг выпалил А-лон. — Я всегда уважал тебя. После гибели мужа ты держалась с таким достоинством! Я полагал, у тебя благородная душа. Вижу, это была ошибка. Ты поступила низко.
О-ха ошарашенно уставилась на лиса. От кого, от кого, но от А-лона она не ожидала подобной грубости. От удивления О-ха словно язык проглотила. Она пыталась сообразить, чем же вызвала столь яростную вспышку гнева.
— Прости... Но я не понимаю, о чем ты, — обретя наконец дар речи, пробормотала лисица.
А-лон бросил на нее негодующий взгляд:
— Не понимаешь? Ну раз на тебя вдруг напала непонятливость, мне придется тебе объяснить. Ты послала хорошего лиса на верную гибель, вот что ты сделала. Сейчас он отправился прямиком в усадьбу. Надеется совершить невозможное — убить этого гнусного Сейбра. Сложит голову, чтобы удовлетворить жажду мести, которую ты взращиваешь в себе, как мать взращивает детенышей. Добро бы месть жгла нутро только тебе, О-ха, нет, ты жертвуешь своей злобе чужой жизнью. Отныне я знать тебя не желаю!
— Да неужели ты считаешь, что он в самом деле... — О-ха запнулась, не в силах договорить.
— А ты как думаешь? Что, разве ты не знаешь, что Камио с ума по тебе сходит? Чтобы завоевать тебя, он готов на все. К твоему сведению, другие лисицы стаями за ним ходят, только он на них и глядеть не хочет. У него в душе тлела искорка надежды, что в один прекрасный день ты сменишь гнев на милость и обратишь на него свое благосклонное внимание. Но ты была неприступна, О-ха. И погубила его.
Страх и смятение овладели лисицей. Голова у нее шла кругом. Почему это Камио так жаждал ее благосклонного внимания? Может, А-лон просто-напросто вообразил себе невесть что и теперь ее морочит? Но, судя по мрачному выражению сидевшего перед ней лиса, он и не думал шутить.
— Не знаю, в чем моя вина, — сказала О-ха. — Вижу только, ты действительно огорчен. Наверное, я вела себя не лучшим образом, но этот Камио... Ох, он так меня раздражает. С чего ты взял, что он отправился к Сейбру? Что он, ума лишился?
А-лон нетерпеливо затряс головой:
— Не прикидывайся дурочкой, О-ха. Ты все прекрасно понимаешь. Неужели ты хочешь сказать, что Камио ни разу не просил тебя стать его подругой?
О-ха смущенно заерзала на месте:
— Просил, врать не буду. Но я думала, он из тех, что прохода не дают лисицам и ни одной не пропустят мимо. Сразу видно, на него нельзя положиться. Кто же серьезно принимает льстецов, которые так и сыплют вздорными комплиментами?
— По-моему, вздор сейчас мелешь ты, О-ха! Ей-ей, ты бываешь несносна. Какое счастье, что ты не моя подруга. Если ты так слепа, позволь я открою тебе глаза насчет Камио. Да будет тебе известно, он вовсе не из тех, что «прохода не дают» лисицам. Все то время, что он живет в нашем лесу, он только о тебе и говорил. Уши все прожужжал своими восторгами. Раз случилось, кто-то заикнулся против тебя — мол, на О-ха, свет клином не сошелся. Камио смерил его ледяным взглядом, проронил: «Оставим этот разговор», повернулся и ушел. Видно было, он еле сдержался, чтобы не броситься в драку.
— Кто же это сказал, что на мне свет клином не сошелся? Наверное, ты? — возмутилась О-ха.
— Нет, не я. Но не скрою — я с этим согласен, особенно после того, что произошло сегодня. Ты послала Камио на схватку с Сейбром, а ни один лис, будь он хоть семи пядей во лбу, не способен победить это чудовище. И ты это знаешь не хуже, чем я.
Дрожь пробежала по телу О-ха. Неужели из всех лисиц на свете для Камио существует лишь она одна? Неужели она так глубоко запала ему в душу, что он... что он решился умереть за нее? Нет, это невозможно. Это не в природе лисьего племени.
Потом она вспомнила А-хо, погибшего ради ее спасения. А разве она не отдала бы жизнь, если бы это предотвратило смерть ее детенышей? Да, дело зашло слишком далеко. А-лон прав, она вела себя опрометчиво. А Камио, похоже, по-настоящему одурманен. Разумеется, не столько ее красотой и достоинствами, сколько желанием завести подругу. Он вбил себе в голову, что она самая подходящая для него пара. Оба были упрямы, и теперь, того и гляди, случится непоправимое.
— Мы должны остановить его, А-лон. Во что бы то ни стало.
— Поздно спохватилась. Он уже далеко. Нам его не догнать. Можешь радоваться, все вышло по- твоему. — С этими словами лис повернулся и направился к своей норе, оставив растерянную и потрясенную О-ха в одиночестве.
Да, она виновата, корила себя лисица, она нарочно унижала Камио, поддразнивала его, и вот к чему это привело. Но ей и в голову не приходило, что он воспринимает ее слова так серьезно. Оправдываться не к чему. А-лон верно сказал, она поступила низко. Подло. Жажда мести затуманила ей ум, и она послала на гибель лиса, который... Который ей, конечно, безразличен, но... Нет, хватит лгать самой себе. Он ей вовсе не безразличен. Совсем не безразличен. Она восхищается им. А как же иначе — он столько вынес и остался приветливым, уравновешенным, доброжелательным зверем. Спору нет, он малость неотесан и манеры у него не самые лучшие. И если он решил ее завоевать, не стоило рваться к своей цели напролом... Но это все ерунда. Особенно сейчас, когда он...
— Что же делать? — вслух воскликнула лисица.
И поняла, что выход только один. Поспешить в усадьбу и удержать Камио от безрассудной стычки, а если уже поздно — помочь ему, чего бы ей это ни стоило. Решившись, О-ха проворной рысцой двинулась в том направлении, в каком скрылся Камио.
Меж тем Камио был далеко от усадьбы. Он разыскивал отнюдь не грозного Сейбра, а старого философа А-конкона. Возможно, полагал Камио, лисий пророк, которому ведомы все тайны бытия, поможет ему постичь душу лисицы, столь желанной и недостижимой. И если выяснится, что ему не дано понять О-ха, он оставит все попытки завоевать ее расположение и будет проводить дни свои слоняясь по окрестностям и предаваться размышлениям о чем-нибудь более доступном его разумению, например о смысле жизни.
И почему только О-ха все время поднимает его на смех, сокрушался Камио. Неужели она серьезно думает, что лис, хотя бы даже и самый сильный, может сразиться с Сейбром? Одолеть такую собаку — для лиса все равно что для ежа прикончить волка. Исход подобной битвы предрешен. И все же О-ха явно подталкивает его к сумасбродной затее. Если бы знать зачем?
— Ты пришел ко мне с вопросом, на который я не в состоянии дать ответ, — важно изрек А-конкон, когда Камио наконец отыскал его и поделился с ним своими сомнениями. — Одному зверю, будь он даже так прозорлив, как я, никогда не постичь душу другого. Для того чтобы понять друг друга, лисы должны стать двойниками. У них должно совпадать все — и возраст, и жизненный опыт, и... В общем, перечислять можно долго. Но ты, верно, уже осознал: проникнуть в чужую душу невозможно, так же как переселиться в чужую шкуру. Мы все разные и по-разному ведем себя, по-разному встречаем повороты судьбы. Наверное, со стороны наши сходства представляются более важными, чем различия, но поверь — то, что нас разделяет, очевидно, как солнце, и неодолимо, как пропасть. Мы можем пытаться понять друг друга, но попытки эти обречены.
— Как безнадежно ты смотришь на отношение между лисами, — проронил подавленный Камио.
— Правда часто бывает безрадостна. Мой тебе совет — прими обет безбрачия. Лично я всю жизнь храню ему верность. Запомни, совокупление — радость для тела, но скверна для души.
— Если бы все рассуждали подобным образом, род лисиный давно прекратился бы.
— А ты полагаешь, плодиться и размножаться — священная обязанность каждой лисы? Уверяю тебя, мир будет стоять, даже если род лисий исчезнет бесследно. И без лис по утрам будет вставать солнце, и без лис реки не пересохнут, а дождь будет по-прежнему орошать землю.
