Мистер Пит невнятно забормотал:
— Вот проучить бы тебя хорошенько! — Он ударил Джо палкой по широкой потной спине и замахнулся снова.
У Джо потемнело в глазах. Не отдавая себе отчета, он схватил белого за руку и вырвал у него палку.
— Бить себя никому не позволю! Запомните это, мистер Пит! Ни за что не дамся, будь то хоть сам президент Кулидж. Лучше отойдите от греха подальше, если хотите со мной ладить!
Мистер Пит пыхтел и сопел, но не отступал, лицо его с каждой секундой все больше багровело.
— Это не я должен ладить с тобой, а ты должен ладить со мной, черная скотина!
Джо смерил белого злобным взглядом.
— Вот так бы взять вас и… — дальше он продолжал уже себе под нос: —…истоптать ногами да окунуть башкой в скипидар! — Он далеко отшвырнул палку мистера Пита. Потом повернулся и снова принялся за работу.
Мистер Пит постоял еще с минуту, желая показать, что он не очень испугался, и зашагал прочь, бормоча ругательства.
Джош Рэйфилд с ужасом посмотрел на Джо Янгблада.
— Что это с тобой сегодня, Джо? Никак ты спятил? С тех пор как я тебя знаю, не слыхал еще, чтобы ты столько всего наговорил!
— Ты, брат, еще многого не слыхал!
— Нельзя так с белыми разговаривать, Джо! Тебе это даром не пройдет.
— Послушай, убирайся-ка прочь! — рассердился Джо.
Около половины четвертого явился из конторы один из белых служащих звать Джо к управляющему,
— Джо, мистер Джефферсон тебя требует. Джош поднял голову.
— Ага!
Джо Янгблад надел свою синюю ситцевую рубаху, которая сразу же прилипла к потной спине, и пошел в контору. Он был до того зол, что у него во рту пересохло. Только бы не назвал его мистер Вилл или кто-нибудь другой черной скотиной. Ну и проклятый выдался день сегодня: если кто-нибудь еще раз обзовет его так, тому несдобровать. Пусть хоть сам мистер Вилл — он и мистера Вилла сотрет в порошок! Джо распахнул дверь кабинета и направился прямо к столу, за которым сидел мистер Вилл Джефферсон.
— Вы за мной посылали, мистер Вилл? — Злой, готовый к отпору, Джо, гордо выпрямившись, стоял перед белым. Но помни о семье, Джо! Придержи язык!
— Да, Джо, посылал. Мне доложили, что ты наскандалил.
Мистер Вилл был маленький, щуплый человечек с черными как смоль волосами и злыми серыми глазами. На лице его словно застыла улыбка, но никто никогда не верил, что эта улыбка искренняя.
Джо и бровью не повел.
Мистер Вилл порылся в бумагах, потом перевел взгляд на высокого негра,
— Мне доложили, что ты учинил скандал, Ну, что произошло, выкладывай!
— Мистер Вилл, скажите, разве я когда у вас скандалил?
— Кажется, нет. До сих пор этого за тобой не водилось.
— Хорошо я работаю?
— Насколько мне известно, да. — Мистер Вилл подался вперед на вращающемся стуле и ударил крохотными кулачками по столу. — Но как бы ты хорошо ни работал, малый, оскорблять начальство мы тебе не позволим.
Джо молчал, хотя весь так и кипел.
— Мистер Пит твой начальник, и ты обязан уважать его. Все. Разговор кончен,
Джо не шевельнулся.
— Желаешь, малый, что-нибудь добавить?
— Нет, сэр, ничего.
Хм, малый! Долго ли они еще будут называть его так? Да у него самого давно уже есть собственный малый повыше ростом, чем этот мозглявый белый недоносок!
— Ладно, Джо, черт с тобой, на этот раз прощаю тебя. Но впредь смотри! Можешь вернуться на работу, а завтра перейдешь на платформу номер три.
На следующее утро Джо явился на платформу номер три и с первого взгляда понял, каково ему тут придется. Платформа была большая, длинная и очень высокая. На ней рядами стояли огромные бочки со скипидаром, их нужно было перетаскивать на склады за двадцать пять, пятьдесят и семьдесят ярдов. Это была самая тяжелая работа на заводе.
Джо стоял и смотрел по сторонам, стараясь унять свой гнев.
К нему подошел какой-то человек.
— Это ты, Джо Янгблад? — спросил он.
— Да, сэр.
Белый осмотрел Джо с ног до головы, как осматривают лошадь. Сам-то он был с ноготок. Только голова большая и уродливая, похожая на арбуз.
— Слушай, малый, прямо тебе говорю, лодырничать у нас нельзя. Работу ты знаешь, стало быть, принимайся за дело!
Джо огляделся вокруг.
— А где мой помощник?
— Помощник? Еще чего? Такой бык, обойдешься и без помощника!
Белый посмотрел на Джо. Джо посмотрел на белого. Тот повернулся и пошел к своей будке.
Джо присел под платформой, глядя на удаляющегося уродца. Теперь он еще острее чувствовал свое одиночество и беспомощность. Нет такой силы, которая помогла бы отомстить белым! У них миллион способов уничтожить тебя, а что ты можешь сделать? Мысли Джо устремились к хорошенькой молодой жене, к детишкам — худенькой девочке с большими карими глазенками и красивому мальчугану. Эх, собраться бы и уехать куда-нибудь с семьей! Хотя люди говорят, что везде одинаково. Не знаешь, кому верить. Джо вдруг почувствовал, что нечем стало дышать, словно ему засунули кляп в рот и вокруг шеи медленно затягивают петлю.
Дети сейчас, наверно, в школе, а Лори во дворе — стирает для белых, руки по локти в пене. Джо вспомнил, что, когда она была беременна во второй раз, ей пришлось работать — гнуться над корытом чуть не до самых родов.
Принимайся, Джо, за дело. Тебе ли тягаться с мистером Чарли? Джо посмотрел на тяжелые пузатые бочки и стащил с себя рубаху. Мощные узлы мускулов заходили под кожей. От неукротимого гнева болела голова, стучало в висках. Однако нельзя же вечно злиться — от этого добра не будет. Пора уж привыкнуть к белым и ко всем их порядкам!
Джо схватил первую бочку и сразу же согнулся под ее тяжестью. О, господи боже! Прежде он говаривал: «Ладно, будет и на моей улице праздник!» Но последнее время начал сильно сомневаться, будет ли когда-нибудь праздник у таких, как он. Думал, сомневался, надеялся, верил, болел душой, трудился в поте лица, ненавидел.
Свежий запах скипидара приятно щекотал ноздри. С бочкой на спине Джо зашагал к складу.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Было около шести часов утра. Лори Ли встала в пять и хлопотала по дому. Джо только что ушел на завод — пакет с завтраком под мышкой, поцелуй Лори Ли на губах, поцелуи детей на гладкой щеке. Как всегда, поворчал на жену и дочку:
— Ох, Поцелуйка! Ох, ох, и вторая — настоящая поцелуйка! — Когда же Робби застенчиво и неловко тоже чмокнул его, Джо воскликнул: — Малыш, да ты уже почти с меня ростом! Ну, пока! До вечера. Если не можете быть хорошими, так будьте хотя бы осторожными! — И он вышел на улицу, в студеную
