задержала после занятий; значит, в конце концов не такая уж она глупая!
На перемене ребята выбежали во двор, прыгали, вопили и неистовствовали, точно дикая, неукротимая орава, век просидевшая в тюрьме и вдруг оказавшаяся на воле. Неподалеку загорелся домик, крытый щепой, но пожарные прибыли слишком поздно; учителя сбились с ног, отгоняя ребят, которые с хохотом вертелись возле пылающего дома и пожарных машин и орали до хрипоты.
Робби прошел через двор в уборную и увидел двух своих лучших друзей — Жирного Гаса Маккея и Бенджамена Реглина. Они устроили там состязание.
— Пари, что я сумею дальше, чем ты!
— На что спорим?
— На что хочешь — на миллион триллионов. А вот и мой друг Робби Янгблад собственной персоной!
В уборной было полно школьников. Это был просто деревянный сарай с длинным стульчаком. Все места были заняты. Жирный Гас, крупный, толстый, широкоплечий мальчишка — обычно про таких говорят «поперек себя шире», — любил задаваться и корчить из себя важную персону. Когда он улыбался, было видно, что у него не хватает одного верхнего зуба, чем не могли похвастать другие ребята.
— Пусть только этот парень сойдет, и я вам докажу! — хвастался Гас— Я чемпион нашей школы. У меня больше воды, чем у всех вас, пари на что угодно!
Бен Реглин не сдавался:
— Ничего подобного! Не больше, чем у меня! Хочешь поспорим, что попаду в любую минуту с такого же расстояния?
Бен был худенький паренек с медной кожей и большими, как у девочки, глазами. Брат хорошенькой Айды Мэй и закадычный друг Робби.
Жирный Гас смотрел на тощего мальчугана, занимавшего место в дальнем конце уборной. Тот морщился, тужился чуть не до слез.
— Ох, и мучается же парень! И если он не поспешит, я все равно начну. Не моя вина, если и обмочу его. Ну, что задумался? — накинулся Гас на испуганного мальчика. — Небось ты не в Плезант-гроувской баптистской церкви! Перепутал адрес, а, малый?
Бен и Робби корчились от хохота. А Гас, как всегда, состроил серьезную мину. Он пригляделся к мальчишке и сказал:
— Незнакомый парень, новенький. Видно, из деревни. Только что приехал в город. Ты из каких мест, солнышко?
— Из Дуб… из Дублина, Джорджия.
— Дублин, Джорджия… А далеко ли от Дублина? Пари, что ты из Катись-Вон!
Мальчуган испуганно и недоумевающе смотрел на Гаса.
— Катись из города и вон из штата! — пояснил Гас.
Ребята хохотали, как сумасшедшие.
— Если он не поторопится и не сойдет, я обмочу его с головы до ног!
Робби перестал смеяться — уж очень противный запах в уборной. Так и лезет в нос.
— Не надо, Гас, ты в самом деле не вздумай! — Робби никогда не знал, шутит ли Гас или говорит серьезно.
— Ну так пусть пошевеливается! Со мной шутки плохи! — и Гас начал расстегивать штаны.
Мальчуган вытаращил глаза.
— Я сейчас, сию минуточку! — Он соскочил, едва не провалившись в отверстие, и выбежал из уборной, позабыв привести себя в порядок.
— Ну, давай! — скомандовал Гас Бену. — Ты первый. Начинай!
Робби стоял и смотрел, чувствуя, что ему становится дурно от запаха. Он старался не дышать, сколько мог, делал поспешный вдох и снова крепко сжимал рот.
Бен повернулся к Робби.
— А ты чего? Ну-ка, попробуй.
— Не хочу, — буркнул Робби, едва шевеля губами, боясь вдохнуть отвратительную вонь.
— Чего там не хочу! Ты что — боишься проиграть?
— Вовсе нет! Просто не хочу мочить сиденья. Люди же на них садятся!
Гас посмотрел на него пренебрежительно и удивленно.
— Черт! Кто это садится? Ты что — спятил? Это же орлятник!
— Не хочется мне в эту игру играть! Да мне и не нужно. — Робби стукнул ногой о землю. — Нельзя же по заказу!
Тогда и Бен сказал:
— Я тоже не хочу.
Гас отступил к стене и попал, почти не замочив стульчак, — действительно чемпион!
— Эх вы, дурачье, смотреть на вас тошно! Какие- то ломаки! Зачем только я вожусь с вами!
Он подошел к Бену и Робби.
— Идемте отсюда. Воняет черт знает как. — Он зажал пальцами нос. — Одно скажу вам, ребята: кто приходит сюда каждый день, тот никогда не простужается. И у того всю жизнь голова будет ясная.
Бен и Робби рассмеялись, но не двинулись с места.
Гас скорчил серьезную мину.
— Говорят, у белых в школе в уборной водопровод и красивые белые сиденья для их белых задниц. Шикарно!
— Ты думаешь, это правда? — спросил Бен.
— Черт, конечно. А ты что, не веришь? Белым все. А черномазым шиш!
Робби поморщился. До чего противно здесь пахнет! Лицо его покраснело, кулаки сжались.
— А тебе? — спросил он.
— А мне что? — Гас изобразил удивление. — Я же не черномазый. Я китаец. Разве ты этого не знал, парень? Я вон откуда прикатил. Вот погоди, вырою себе туннель и укачу обратно.
— Мама не позволяет говорить «черномазый», — с горячностью воскликнул Робби. — Чего же ты можешь требовать от белых, если сам так обзываешь негров?
— Он прав, — подумав, сказал Бен. — Цветной человек должен соображать, что черномазый — это ругательство.
Гас перевел глаза с Робби на Бена и потом снова на Робби без обычной спеси, даже с оттенком уважения. Упрек товарищей заставил его призадуматься — впрочем, не более чем на миг.
— Мама то да мама се, заладил: мама да мама! — презрительно сказал он, повернувшись лицом к Робби и стараясь пронзить товарища надменным взглядом. Робби так же в упор посмотрел на него.
Бен глянул на них и замурлыкал:
Не будет дождя, не будет дождя, Уж больше не будет дождя. При этакой суши не вымыть мне уши, Коль больше не будет дождя.
Гас покосился на Бена.
— Неправильно поешь, парень. Надо так, — он приложил ладони трубкой ко рту и, вихляя широким задом, запел:
Не будет дождя, не будет дождя, Уж больше не будет дождя. Что ж мне белым сказать, Как их к черту послать, Коль больше не будет дождя?
Все трое — и даже Робби, хотя его тошнило от скверного запаха, — принялись смеяться. Робби хохотал во все горло над ужимками Гаса. Но тот вдруг остановился и высокомерно посмотрел на товарищей.
Тем временем кто-то из старших ребят забрался на перегородку, заглянул в отделение для девочек и начал дразнить их. Внезапно мальчишка спрыгнул и завопил: «Мисс Остин! Мисс Остин!» Это была учительница, слывшая самой суровой и придирчивой из всех педагогов негритянской школы.
Ребята встретили это сообщение дружным смехом, визгом и воплями, а Биф Робертс закричал:
— Ничего, будьте спокойны! Сюда она не придет!
Но все сразу притихли, когда учительница стремительно шагнула через порог и принялась колотить ребят длинной тонкой тростью. Добравшись до Бифа, она исхлестала его — досталось и рукам, и ногам, и
