комнаты стояли два студента; один списывал что–то из журналов, больше посетителей не было. Фреди взял книгу с полки и быстро зашептал:
— Смотрите направо, а я буду смотреть налево. Не поворачивайтесь ко мне, делайте вид, что читаете. Очень важная новость. Вчера ночью адъютант начальника базы сказал, что командование решило отказаться от дополнительной реквизиции участков для базы. Она останется в прежних пределах. Слишком уж большой шум поднялся. Ракетный полигон будет сооружен в другом месте. Сейчас договариваются с японской стороной насчет островка у полуострова Ното. Линия Мира победила. И по этому случаю я ночью выдул целую бутылку шампанского…
Сумико выронила книжку в парчовом переплете. Фреди быстро наклонился и, передав ей книжку, шепнул:
— Мне тоже хочется швырнуть книгу и заплясать от радости, еле сдерживаюсь… Но считать, что все кончено, еще рано. Слушайте внимательно и запоминайте. Перед тем как официально объявить об отказе от увеличения территории «Инолы», командование решило провести одну операцию… сделать последнюю попытку. Японской полиции уже даны соответствующие указания. Завтра… запомните хорошенько… завтра ровно в час ночи переодетые полицейские подъедут к кладбищу у Нового поселка и заминируют дорогу. А рано утром из базы в сторону Черепашьей сопки пойдут три пустых грузовика и подорвутся. Шоферы этих машин — негры и пуэрториканцы, а грузовики — старые «студебеккеры», их не жалко пустить на слом. Если эта провокация пройдет удачно, японская полиция свалит все на красных и объявит, что эта диверсия проведена красными и что она является сигналом к началу вооруженного восстания в районе базы. И сразу же после этого против линии Мира будут двинуты части охранного корпуса с танками. Линия Мира будет разгромлена, и вопрос о расширении базы «Инола» разрешится сам собой. Завтра в час ночи, у кладбища. Не спутаете? Надо перехватить мерзавцев и сорвать провокацию.
Сумико уткнулась в книгу.
— Запомнила. Спасибо.
— А почему Марико не пришла?
— У нее спешное дело.
— Передайте ей, пусть немедленно предупредит филиал Антивоенного союза защиты прав человека о том, что у них завтра утром будет обыск. Вы можете ей передать сейчас же? Она дома?
— Марико–сан скоро будет в одном месте.
— В бараке?
— Нет. Пойдет в фотостудию Кумада.
— Это рядом с амбулаторией Кондо? Она мне говорила в прошлый раз, что готовят фотовыставку о линии Мира.
— Там сейчас фотоплакаты делают… Кацу Гэнго…
— Он сейчас там? — Фреди взглянул на ручные часы. — Зря он так рискует. Передайте Марико еще вот что. Кажется, аме что–то пронюхали насчет меня, во всяком случае подозревают. В мое отсутствие уже несколько раз рылись в моих вещах.
— Передам непременно. Берегите себя.
На этот раз он уронил книжку в цветистой обложке. Она упала у ног Сумико. Оба наклонились одновременно. Фреди поднял книжку, оглянулся и зашептал:
— Вы тоже берегите себя. Теперь начнут пачками хватать красных в отместку за линию Мира. Если меня сцапают… вспоминайте хоть изредка обо мне. Я сделал все, что смог для Японии… — Он вытащил платок и быстрым движением вытер уголки глаз. — Значит, запомнили? Завтра в час ночи. Надо сорвать это дело. До свидания. Берегите себя.
Он отошел в сторону, сделал вид, что внимательно разглядывает книги на полках. Потом подошел к прилавку посередине комнаты, купил какой–то журнал и, насвистывая, вышел из магазина. Сумико посмотрела на часики. Без четырех минут шесть.
За ней следили. Она проверила третий раз. Остановилась у витрины магазина спортивных принадлежностей и стала рассматривать боксерские перчатки. Мужчина с большим подбородком, в панаме и сером дождевике, остановился у фонарного столба и закурил. Она пошла дальше, прибавила шагу, пошла почти бегом и внезапно остановилась у окна сувенирного магазина. Мужчина тоже остановился на краю тротуара и, вытащив из кармана часы, стал заводить их. Сомневаться больше не приходилось — попала под слежку.
Домой итти нельзя. Она дошла, до перекрестка и перебежала на другую сторону. Шпик тоже перешел улицу и нагнал ее. Она постояла перед ювелирным магазином, затем затесалась в толпу перед плакатами у входа в кинотеатр. Шпик подошел к мальчишке, чистильщику ботинок. Сумико попятилась назад, прячась за людей, сделала шаг вбок и вдруг, повернувшись, вскочила в трамвай, ом уже тронулся. Быстро пробравшись вперед, оглянулась. Шпик не успел сесть в вагон. Она сошла с трамвая на следующей остановке, у частной женской гимназии, и свернула на боковую улицу. Рядом с кафе «Рандеву» в одноэтажном доме помещалась амбулатория Кондо. Вход в амбулаторию и в фотостудию Кумада был общий. У входа висел плакат «Поможем защитникам линии Мира! Пожертвования — деньгами и вещами — принимаются в амбулатории». Она потянула к себе дверную ручку и вздрогнула. К дому подъехало такси, из окошка выглянула голова в панаме.
— Подождите, хочу вас спросить… — Он вышел из машины и, подойдя к ней, вытащил из кармана дождевика замусоленную визитную карточку, повертел ею и спрятал обратно. — Чуть не потерял вас… вы ловко убегаете. — Он улыбнулся. — Почему вы идете к врачу? Больны чем–нибудь?
— У меня… тетя больна.
— А вы, значит, здоровы? Не бойтесь меня… я хочу предложить вам хорошую работу. Прекрасные условия…
— Работу? — удивленно протянула Сумико.
— Да. Очень солидное предприятие… на Восточной улице, напротив здания торговой палаты, называется «Флорида». Будете получать жалованье и проценты, а на одежду и косметику можно брать аванс. Умеете танцевать дзирба, самба и другие новые танцы?
Сумико посмотрела на него исподлобья:
— Еще не научилась. А каратэ научилась. Имею звание мастера.
Она открыла дверь.
— Я буду ждать. — Он вытащил из кармана бумажник: — Вот возьмите деньги и попросите, чтобы вас осмотрели хорошенько и дали медицинское свидетельство.
Она показала ему язык и вошла в переднюю. Дверь в фотостудию Кумада была закрыта. Она постучала. Не получив ответа, вошла в амбулаторию. Регистраторша, бледная горбатая девушка, сказала, что Кумада недавно ушел вместе со студентами, они уже закончили работу. Сумико подошла к окну и слегка отодвинула штору. Мужчина в панаме ходил взад и вперед на другой стороне улицы. Он отпустил машину.
— А Накая–сан нет? — спросила Сумико.
— Накая–сан уже давно на линии Мира. — Регистраторша произнесла эти слова с гордостью. — И будет там до победы.
— В последние дни я не видела Накая–сан, думала, что вернулась в город…
— Ой, вы, значит, оттуда? — Регистраторша привстала с табурета и поклонилась. — Я так хотела поехать туда со всеми, а меня оставили…
Сумико попросила разрешения позвонить по телефону и набрала номер Марико.
— Это я… Нет, в амбулатории. Ко мне прицепился мужчина, думала — шпик, оказалось, что нет, но тоже скотина… Что?.. Тетю видела… Да… У нее действительно брюшной тиф… такой замечательный, прямо потрясающий… Сейчас прибегу и расскажу.
Положив трубку, она подошла к окну. Мужчина в панаме подозвал продавщицу газет и, купив номер, стал читать, прислонившись к фонарному столбу. Мимо него прошла высокая американка в белом пальто, с белой мохнатой собачкой на цепочке.
К подъезду бесшумно подкатили два грузовика с крытым верхом. С них посыпались полицейские. Сумико отскочила от окна:
