— Есть интересный факт… — Баллигант вылил остатки виски в рюмку и выпил. — Студентка Хаями Марико встречается с японцем, приехавшим несколько месяцев тому назад из Мексики. Его зовут Доминго Акино. Они встретились около той же аптеки корейца. Этот Акино…
Кита прервал его:
— В отношении Акино ничего не предпринимайте без меня. Сообщили начальству?
— Насчет того, что студентка связана с Ан Гван Су, сообщил. А насчет ее знакомства с Акино — нет.
— Об Акино своему начальству пока ничего не сообщайте. Все материалы о нем сперва показывайте мне. Я буду проверять сам. Может быть, Акино работает для китайской разведки или для той, в которой работает Ан Гван Су.
— Встречу зафиксировал мой агент, который следит за аптекой.
— Слушайте внимательно. — Кита поднял палец. — Сообщение этого филёра уничтожьте. Еще раз повторяю: за студенткой и Акино наблюдайте, но ничего не делайте. Дело корейца, кажется, очень интересное. Очевидно, советская разведка что-то готовит против аэродромов. — Кита встал. — Деньги дам в следующий раз, когда будете трезвы. А сегодня… — Кита вынул из кармана маленькую коробочку и передал Баллиганту. — Вот часики для вашей дочки. Только не забудьте сказать, что выиграли пари.
Баллигант пробормотал слова благодарности и низко поклонился, по-японски. Когда он поднял голову, Кита в комнате уже не было.
После концерта Уайт, как условились, позвонил в бюро. К телефону подошел старший лейтенант Камберленд, только что переведенный из Манилы.
— Приезжайте. Надо, чтобы вы посмотрели.
В бюро Уайт застал Пейджа и Камберленда — рослого блондина, с добрыми воловьими глазами и большим подбородком. На столе Уайта лежала переведенная телеграмма:
Уайт сверил перевод с японским текстом — все было правильно.
— Макколла доложили?
— Да. Он совсем не удивился. Говорит, что теперь надо ждать нападения с минуты на минуту.
— Это ясно каждому нормальному человеку, — медленно проговорил Камберленд.
— Но не нашему высокому начальству, — сказал Уайт. — Хотя… на этот раз и они поймут.
— Что поймут? — спросил Камберленд.
— Что Япония нападет на нас.
Камберленд пошевелил подбородком, как будто перемалывал что-то.
— Я только что прочитал у адъютанта Уилкинсона разведывательную сводку, подписанную генералом Майлсом и утвержденную генералом Маршаллом. Хотите знать ее содержание?
Пейдж спросил:
— От какого числа?
— Сводка выпущена двадцать девятого — четыре дня назад. — Камберленд сделал паузу и опять пошевелил подбородком. — Знаете, что там написано?
— Говорите, не тяните, — рассердился Уайт.– У вас невозможная манера разговаривать. Вам надо работать в морге: там можно не спешить.
— Не остроумно. — Камберленд хмыкнул. — Сводка гласит, что в ближайшие три месяца Япония может напасть только на Советский Союз и что Япония искренне стремится к соглашению с Америкой.
— Так и написано? — вскрикнул Пейдж.
— Да. Нападет на Советский Союз, а с нами хочет договориться.
— Какое идиотство! — простонал Уайт и потер затылок. — А я считал Маршалла умным человеком. И он сейчас возглавляет нашу армию!
Камберленд продолжал:
— Я говорил с полковником Сатлером и адъютантом генерала Майлса, — Камберленд любил точно указывать чины, — майором Кейзом. Все армейцы в унисон заявляют, что оперативный план американской армии, утвержденный еще летом, в июле, остается без изменений. Они исходят из того, что Япония непременно нападет на Советский Союз.
— Все помешались на этом, — сказал Уайт. — Маршалл думает так же, как «Чикаго трибюн» и финансист Барух. Этот Барух предложил на днях Японии заем в один миллиард долларов. Нашел время.
— А чему удивляться? — Пейдж фыркнул. — Барух за то, чтобы задобрить Японию. Для Маршалла, Баруха и для таких, как Трумэн и Тафт, важнее всего, чтобы разгромили Советский Союз. Для них это враг номер один. Ведь Тафт об этом прямо сказал уже спустя неделю после нападения на русских. Он заявил, что для Америки победа коммунистов опаснее победы Гитлера.
— Донахью, может быть, заедет после театра. — Пейдж передал телеграмму Камберленду. — Покажите ему.
— Вряд ли Донахью приедет ночью, — сказал Уайт.
Пейдж усмехнулся:
— Он теперь заезжает и по ночам — ждет с нетерпением сигнала, чтобы выиграть у тебя пари. И попросил Сэффорда, чтобы дешифровальщики пропускали «магию» как можно быстрее.
— Наверное, в течение ночи еще придет какая-нибудь телеграмма насчет сожжения шифров, — сказал Уайт. — Ее надо будет сразу же перевести.
Пейдж встал, потянулся и предложил Уайту пойти выпить что-нибудь. Они вышли на улицу и направились к стоянке машин. Пейдж сел за руль. Проехались по городу и остановились недалеко от почтамта, перед закусочной «Вайкики».
В небольшом полутемном зале было пусто. За стойкой сидел толстый гаваец, похожий на старуху. Как только Уайт и Пейдж сели за столик, к ним подошел японец в черном костюме с увядшей хризантемой в петлице. Он низко поклонился и показал в улыбке золотые зубы.
— Простите, я секретарь морского атташе при японском посольстве капитан-лейтенант Ивасэ. Я видел вас один раз на приеме, — он поклонился Уайту. — Мне сказали, что вы были в Японии и хорошо знаете японский.
— Да, я путешествовал по вашей стране, но японского языка не знаю. — Уайт показал на свободный стул. — Может быть, подсядете к нам?
Пейдж с видом знатока спросил Ивасэ:
— Какой вам коктейль? Олд фашн или том коллинз — из джина, лимона и содовой?
— Здесь делают коктейль «землетрясение», — сказал Ивасэ. — Рекомендую. Смесь из пяти ликеров.
Пейдж кивнул головой и заказал молоденькому гавайцу-кельнеру «землетрясение». Гаваец принес три маленьких бокала с красновато-зеленой жидкостью. Ивасэ сделал маленький глоток и скривил лицо. Потом тихо произнес:
— Очень неприятные новости. Ваш ответ ставит наше правительство в исключительно тяжелое положение, почти безвыходное… Хотя мы надеемся…
