известил обо всем Кита, тот предупредил Идэ — и шоферу Абэ было приказано завести студентку в лес, задушить и закопать. Первую часть задания — выманить жертву из дому — Абэ выполнил успешно, умело изобразив горе. Но по причинам, не зависящим от него, ему не удалось довести дело до конца.
12
В середине рассказа Шривера в комнату бесшумно вошел Пейдж. Прижав руку к сердцу, он молча поклонился Уайту и Марико и сел у дверей. Как только Шривер кончил говорить, Пейдж погрозил пальцем Марико:
— В следующий раз, когда за вами придет молодой человек, вы будете более осторожны.
Марико покраснела и, посмотрев на Уайта, сказала:
— Из этой истории я сделала вывод: не верить мужским слезам.
— Все-таки, Энди, не совсем понятно… — Уайт покрутил головой. — Вы говорите, что Кита все рассчитал и предусмотрел, но ведь, направив внимание Баллиганта на аптеку корейца, он должен был знать, что Марико неминуемо попадет в поле зрения Эф-Би-Ай и что наблюдение за ней наведет Баллиганта на Идэ. А Кита не имел в виду проваливать Идэ и поэтому запретил Баллиганту докладывать своему начальству о нем. Но начальство Баллиганта могло узнать о встречах Идэ с Марико из других источников, и тогда вся комбинация с анонимками могла обернуться против самого Кита. И вообще она очень запутанная и рискованная… слишком много накручено.
— Это верно, — согласился Шривер. — Но разведывательные комбинации часто бывают запутанными и, как правило, связаны с риском. Риск ведь присущ любому более или менее серьезному делу. Жизнь без риска — это шампанское без пены.
— А как с Баллигантом? — поинтересовался Пейдж.
— Ищут. — Шривер почесал голову. — Я допустил ошибку… При нем сказал Нику, что пойду и спрошу у Кита. Баллигант сразу смекнул, что Кита стал давать показания и может выдать его. А что, если и Идэ знает о нем? И Баллигант решил не мешать Идэ — позволил ему вскочить на подоконник, открыть окно и выброситься. И после этого сам исчез. Я думаю, он удрал на служебном самолете в Вашингтон.
— В Вашингтон? — удивился Уайт.
— Да. Он на очень хорошем счету у руководства Эф-Би-Ай. Постарается доказать начальству, что установил связь с Кита для проведения комбинации и еще не успел доложить об этом. Его, наверное, простят — такие «опытные» работнички нужны Гуверу.
— Почему Идэ покончил с собой? — спросил Пейдж. — Ведь он же не дал никаких показаний. Совесть его была чиста.
— Это я виноват, — сказал Уайт. — Не надо было этого делать… Из моих слов он понял, что мы стянули у них тогда машинку «девяносто семь». Самурайская честь не могла примириться с этим.
— И вдобавок сегодня взяли у него шифрованную записку, — сказал Шривер. — Он обязан был уничтожить ее, а не таскать с собой, как носовой платок. Он не мог простить себе этого.
— Итак, все выяснилось, все тайны получили разгадку. — Уайт повернулся к Марико. — И даже ваша…
— Какая? — спросил Пейдж.
Марико рассмеялась:
— Почему я пошла ночью с молодым человеком.
Шривер поднял руку:
— Не торопитесь, леди и джентльмены, не все тайны разгаданы. При прощании со мной Донахью сказал, что надо непременно, ценой любых усилий, раскрыть две тайны. Первая: что же написано в шифрованной записке, найденной у Идэ? Наверное, три буквы «кью» в конце шифровки имеют чрезвычайно важный смысл. И вторая тайна: почему четвертого и пятого декабря был подан тот сигнал в виде сводки погоды, а на деле — ударили в другую сторону? Вот две тайны, которые надо непременно разгадать. И он не успокоится, пока…
— Эти две тайны можно будет разгадать только после войны, — сказал Пейдж. — И только после нашей победы.
— Пёрл-Харбор… — тихо произнес Уайт. — Это название станет теперь нарицательным, так же как Ватерлоо, Седан и Цусима. Для меня Пёрл-Харбор отныне будет ассоциироваться с преступной беспечностью.
— А для меня с чудовищным просчетом, — сказал Пейдж.
— Пёрл-Харбор еще раз напомнил всем, — Шривер поднял палец, — что хорошая разведка — половина победы. Японцы действовали наверняка, потому что знали о состоянии гавани ничуть не меньше адмирала Киммела.
После недолгого молчания Пейдж деловито сказал Уайту:
— Ты должен немедленно подать рапорт и добиться разрешения жениться на Марико, иначе ее интернируют. — Он поправил очки и провел рукой по лысине. — Если ты боишься… я согласен.
— Можешь не приносить себя в жертву, — засмеялся Уайт. — Скоро получишь приглашение на свадьбу. Какой коктейль тебе приготовить?
Пейдж ответил тоном знатока:
— «Соленую собаку».
ЧЕРЕЗ ГОД ПОСЛЕ ВОЙНЫ
1
Уайт был тяжело ранен в самом конце войны — на Окинаве. Его отправили на Гуам, оттуда — на Гавайи. Выходила его Марико — дала ему два литра своей крови.
— В моих жилах теперь течет кровь англосаксонская, японская, корейская и, наверное, еще какая- нибудь, — говорил Уайт. — Получился настоящий коктейль.
Он вышел в отставку в чине капитан-лейтенанта и спустя год после окончания войны приехал в Японию. Марико настояла на том, чтобы поселиться недалеко от Токио в маленьком одноэтажном домике европейского типа, рядом со старинным буддийским храмом.
Однажды раздался телефонный звонок. Уайт снял трубку. Сперва он не узнал, кто с ним говорит по телефону. Оказалось, что это контр-адмирал Донахью, только что прибывший в Японию с комиссией по обобщению опыта стратегических бомбардировок. Он должен опросить нескольких японских генералов и адмиралов, имевших отношение к противовоздушной обороне. Донахью случайно узнал, что Уайт в Японии, и решил навестить друга.
Донахью приехал через два часа.
— Ай как жалко, — сокрушался Уайт. — Марико на весь день уехала в Токио по моему поручению — делать выписки из старых газет в библиотеке.
Донахью мало изменился — остался таким же изящным, юношески стройным. Правда, в волосах появилась седина, но она очень шла ему. Он обнял Уайта за плечи:
— Я сейчас проезжал около речки, мимо маленькой гостиницы на холме, и вспомнил… Это, кажется, та самая гостиница, где к нам в ванную ввалились дамы. Помнишь?
Уайт кивнул:
— Та самая. Теперь там веселое заведение для наших солдат.
Донахью похлопал Уайта по спине:
