самые сильные тендерные различия. Примеры различных сценариев имеются в большом
количестве, начиная с того, о чем мы думаем, чего хотим и что фактически делаем. Например,
что мы понимаем под словом «секс»? Когда женщина и мужчина произносят слово «секс»,
они часто подразумевают разные вещи. В одном исследовании моногамным
гетеросексуальным парам в возрасте 45—46 лет задавали вопрос: «Сколько раз вы занимались
любовью на прошлой неделе?» Обнаружено, что мужчины сообщают о большем числе
эпизодов, чем женщины. О чем это говорит? О хорошей памяти? О хвастовстве мужчин? О
тайных встречах? Об удовольствиях в уединении? Когда исследователи стали выяснять,
оказалось: причина различия в том, что женщины и мужчины по-разному понимают, что
значит «заниматься любовью». Женщины считали эпизоды, а мужчины — количество своих
оргазмов. Таким образом, женщина говорила: «Мы занимались любовью три раза на прошлой
неделе», а ее муж мог сказать: «У нас это было три раза, но один раз мы сделали это дважды
[т.е. он имел два оргазма], так что мой ответ будет — четыре».
Различия в критериях подсчета обнаруживают более глубокие различия в понимании
сексуальности. Женщины приравнивают к сексу весь эпизод и, таким образом, включают в
него более широкий диапазон сексуальных действий. Сосредоточенность мужчин на оргазме
как на главном критерии секса сопровождается их склонностью исключать иные действия
кроме собственно соития из понятия «занятия сексом». Оральная или мануальная стимуляция
рассматривается как «прелюдия» мужчинами, но как «секс» — женщинами. Мужчина не
может рассматривать общение как секс, если нет соития, что часто приводит к сложностям
при «техническом» определении «девственницы». Иллюстрацией могут служить недавние
публичные дебаты о том, что считать «сексуальными отношениями», развернув-
346
шиеся в связи с процедурой импичмента президента Клинтона. Он и Моника Левински не
имели половых сношений, они занимались тем, что девочки в школе, где я учился, имели
обыкновение называть «чем угодно, но не сношениями». Поэтому Клинтон убежденно
говорил, что не лгал, отрицая сексуальные отношения с Левински. Он полагал, как объяснил
мне один приятель, что «считается, если вставил». Медики это подтверждают: в «Журнале
американской медицинской ассоциации» сообщалось, что около двух пятых опрошенных
«считают» сексом только соитие. 59% респондентов отметили, что орально-генитальный
контакт сексом не является7.
Соитие и оргазм являются более важными формами сексуального выражения для мужчин, чем
для женщин. Это приводит к концентрации мужчин на гениталиях как единственной и
важнейшей эрогенной зоне. Неудивительно, что «фаллоцен-тричность» мужской
сексуальности приводит к тому, что мужчины прославляют пенис и частоу них
вырабатывается довольно сложное отношение к своим гениталиям. Некоторые своему пенису
дают человеческое имя — «Вилли», «Джон Томас», «Питер» — или пикантное прозвище,
например, по названию товаров широкого потребления — «бигмак». Иногда мужчины
начинают считать свой член маленьким (или большим) мальчиком, который угрожает вести
себя не так, как от него ожидают. Если мужчина не персонифицирует свой член, то
объективирует; если это — не маленький человечек, тогда он работает как машина,
инструмент, «снаряд». Мужчина мысленно вкладывает «холод и твердость металла» в свою
плоть, как пишет французский философ Эммануэль Рейно8.
Женщины редко дают имя своим гениталиям; еще реже они думают о своих гениталиях как о
машине. М^жноли представить, чтобы клитор называли «Шерли», а губы «Салли Энн»?
Женщины вообще не дают своим гениталиям имен собственных и называют вульву, губы и
клитор общим словом «интимное место» или эвфемизмом «там». Да и кто видел женщину,
беседующую со своими гениталиями?9
Поэтому, думая о сексе, мужчина и женщина часто думают о разном. Вообще, всякая мысль о
сексе уже кажется гендери-зованным действием. Мужчины склонны думать о сексе чаше, чем
