7) тщательно разработаны способы выражения молодечества, свирепости и сексуальности;
8) ритуальное празднование плодородия сосредоточено не на женской, а на мужской
репродуктивной способности;
9) экономическая деятельность мужчин и результаты труда мужчин ценятся выше, чем труд
женщин9.
Стало быть, одна из главных «причин» мужского насилия заключается в тендерном
неравенстве. Все вместе эти исследования помогают сформулировать некоторые цели для
политики снижения гендеризованности насилия в обществе. Во-первых, ясно, что чем меньше
будет разделения между женщинами и мужчинами, тем менее гёндеризованным будет
насилие. Это означает, что чем больше мы будем видеть «женоподобных» мужчин —
готовящих еду, заботящихся о детях, не стесняющихся страха — и «мужеподобных» женщин
— решительных, рациональных, компетентных в общественных делах, тем реже агрессия
будет находить себе выход в гендеризован-ном насилии10.
Насилие мужчин над женщинами происходит из-за того, что, по мнению мужчин, женщины
покушаются на обладание тем, что мужчинам принадлежит по праву; подобным же образом
оправдывается и насилие мужчин над другими мужчинами. Я полагаю, что существует
криволинейная зависимость между насилием мужчин над мужчинами, насилием мужчин над
женщинами и незыблемостью патриархатной власти. Если так, то
378
в поисках мирных обществ нам необходимо обратить внимание на те культуры, где
патриархатная власть либо не оспаривается, либо ее нет вовсе. Минимум гендеризованного
насилия между мужчинами мы найдем там, где патриархат остается в неприкосновенности и
не подвергается сомнению или его просто нет, хотя бы некоторое время.
Тендер преступления
Все же, если мы хотим понять, как связаны между собой мужественность и насилие, нам
потребуются некоторые уточнения. Прежде всего нам следует дифференцировать категории
мужчин, поскольку уровень насилия распределяется не одинаково, а варьирует в зависимости
от класса, расы, возраста, региона, национальности и сексуальной ориентации. Далее, мы
должны исследовать исторические изменения этой связи и сравнить современного жителя
Соединенных Штатов с жителями других индустриальных стран.
Когда мы это сделаем, перед нами откроется удивительная картина. Попросту говоря,
промышленных демократиях, и мы сажаем в тюрьму мужчин в 5—20 раз чаще, чем в любой
другой стране мира, исключая Россию. (Некоторые говорят, что в США много заключенных
из-за высокого уровня преступности; другие же доказывают обратное: преступность высока
из-за того, что огромное количество людей сидит в тюрьмах. Думаю, оба утверждения отчасти
верны, но здравомыслящий человек навряд ли поверит в такую прямую связь между
заключением в тюрьму и преступлением.) Тюрьмы не только предотвращают совершение
преступлений; в тюрьмах преступники обучаются, как совершить преступление. В 1992 г.
среди юношей в возрасте от 15 до 24 лет показатель убийств достиг 37,2 на 100000 чел. —
приблизительно в 10 раз больше, чем в занимающей второе место среди промышленных стран
Италии, и в 60 раз больше, чем в Великобритании'.
Ситуация продолжает ухудшаться. С 1985 по 1994 г. число убийств, совершенных 14—17-
летними американцами, более чем утроилось, как и количество мужчин этой возрастной
группы, заключенных в тюрьму. В 1971 г. население американских тюрем составляло
приблизительно 200 тыс. чел. Менее
379
чем через тридцать лет более 1,2 млн осужденных отсиживали свои сроки в 1,5 тыс.
