Социолог Дайана Скалли в глубоком исследовании осужденных за изнасилование развивает
эту тему. Она обнаружила, что насильники более активно ведут сексуальную жизнь без
насилия, чем остальные мужчины, и наравне с другими имеют серьезные отношения с
женщинами и становятся отцами. Эти данные совершенно уничтожают доводы
эволюционистов, будто насилуют неудачники, которые не смогли добиться желанных
отношений с женщинами на сексуальном рынке. Мужчины насилуют, «чтобы поставить
женщин на место», пишет она. «Изнасилование — право мужчины, — подтвердил один из
осужденных. — Если женщина не дает, мужчина должен ее взять. Женщина не имеет права
отказать. Она создана для секса. Это — все, на что они годятся. Некоторых женщин
приходится бить, и потом они все равно сдаются; они для этого и предназначены». Мужчины
насилуют, делает заключение Скалли, «не из-за своих особенностей или иррациональности, а
потому что они усвоили, что в этой культуре сексуальное насилие вознаграждается», и потому
что «они не думают, что
будут за это наказаны» .
Изнасилование — это преступление, в котором сочетаются секс и насилие и пол становится
орудием насилия. Изнасилование — не столько преступление страсти, сколько преступление
власти, в нем нет ни любви, ни вожделения, но есть покорение и презрение, в нем выражена
не тоска, а присвоение. Вы можете подумать, что мужчина помышляет об изнасиловании в
сознании своей власти. '
Ничего подобного. Послушайте, что отвечает молодой 23-летний клерк из крупной
корпорации Б Сан-Франциско по имени Джей на вопрос Тима Бенеке о том, при каких
обстоятельствах он мог бы совершить изнасилование. Он не совершал изнасилований. Он —
обычный парень и пробует представить обстоятельства, при которых он изнасиловал бы
женщину. Вот что говорит Джей:
«Скажем, я вижу женщину — очень симпатичную, опрятную, сексуальную, и она испускает
настоящие женские, сексуальные флюиды. Я думаю: ух ты, вот бы заняться с ней любовью, но
вижу, что ее это не интересует. Меня это дразнит. Сколько раз было, что женщина знает, что
выглядит отлично, и всегда это использует, красуется передо мной. Я начинаю
395
чувствовать, что она будто смеется надо мной, и это унизительно... Если бы я отчаялся
настолько, чтобы изнасиловать какую-то женщину, я бы это сделал, потому что хотел именно
ее, а также из мести, просто чтобы сказать: „Ты в моей власти, и я могу сделать с тобой все,
что захочу', — потому что на самом деле это они имеют надо мной власть, одним своим при-
сутствием. Просто потому что они могут подойти ко мне, и я растаю, буду чувствовать себя
полным болваном и захочу отомстить. Они властны надо мной, и я хочу власти над ними»45.
В Джее говорит не власть, а бессилие: «Они властны надо мной, и я хочу власти над ними».
По его мнению, изнасилование — это не нападение на женщину, но форма мести, возмездия
за ранее нанесенную рану. Но кем?
Бенеке исследует этот очевидный парадокс, анализируя язык. Подумайте, какие слова
используются в нашей культуре при описании женской красоты и сексуальности — язык
насилия и агрессии. Красивая женщина — это «бомба», «нокаут», «роковая женщина». Она
«потрясно красива» и «до смерти хороша». Женская красота переживается мужчинами как акт
агрессии: красота вторгается в мужские мысли, некстати пробуждает желание и тоску,
заставляет мужчину чувствовать себя беспомощным, слабым, уязвимым. Совершив таким
образом агрессивное вторжение, женщина отвергает мужчину, отказываясь от секса, и тем
самым его оскорбляет. Изнасилование — это способ свести счеты, отомстить за отказ,
воздать. Бессилие и уверенность в обладании правом на женское тело, о которых говорили
осужденные насильники в интервью Дайане Скалли, дают в итоге гремучую смесь, которая и
обеспечивает позорно высокий уровень изнасилований в США.
