–Что ж, солнышко...
Кэгни называет меня солнышком без тени издевки, не пытаясь задеть или даже ранить своими словами.
–Чтобы установить правду, не обязательно обсуждать ее бесконечное количество раз. В наши дни большинство людей считают себя никчемными. Им кажется, что они и их жизнь ничего не стоят. Когда кто- то в нас влюбляется, жизнь приобретает смысл. Возникает уверенность, что, если нас любят, значит, мы чего-то стоим. Люди чувствуют необходимость отдавать кому-то свою любовь и только поэтому не бросают свое унылое существование и не уплывают на лодках в открытое море, чтобы наслаждаться одиночеством.
–Наверное, вы правы, – говорю я. – Только ради любви люди и не уходят в пустыню, чтобы никогда не вернуться назад.
–Может, именно поэтому я так налегал на виски, а вы – на пончики. Мы оба чувствовали себя никчемными и нуждались в лекарстве, которое заглушило бы боль.
–Значит, любовь – это подушка безопасности, которая спасла меня от переедания пончиков, а вас – от беспробудного пьянства?
–Совершенно верно. Мы облегчали свою боль как могли.
Кэгни смотрит на меня и улыбается мягко и искренне. Мне хочется вскочить на ноги, забраться к нему на колени и заснуть на его груди.
Начинают слипаться веки.
–Ну, и еще одно, – говорит Кэгни. – Самое последнее...
Мне приходится разодрать слипающиеся веки, и я устало говорю:
–Насколько я понимаю, теперь вас не заставишь замолчать?
–Ничего не поделать! Открыли бутылку – пейте до дна.
Кэгни смотрит на меня внимательно, даже напряженно.
–Человек, которого мы любим, всегда будет нашим собственным отражением. Он показывает, что мы собой представляем и что ценим в этой жизни...
–Ну и?.. Насколько я понимаю, вы ведете к чему- то крайне важному?
–Я имею в виду, что надо очень осторожно выбирать себе спутников жизни. Иногда они нас не заслуживают.
–Точно, – соглашаюсь я.
Хочется и дальше болтать с Кэгни, смеяться, подойти поближе, сесть к нему на колени, однако ресницы у меня становятся очень тяжелыми. Такое чувство, что своей неподъемной тяжестью они пустили бы на дно целый корабль. Мои веки закрываются, и я проваливаюсь в сон.
Кэгни обходит вокруг стола и осторожно берет из рук Санни бокал, пока вино не вылилось на костюм Айана. Присев на корточки, Кэгни размышляет, как бы ее разбудить, не напугав. Вскоре ему приходит в голову, что будить совсем не обязательно. Кэгни усаживается на пол спиной к шкафу и пододвигается поближе к Санни. Она во сне наклоняется чуть набок и ищет какую-нибудь опору для головы. Вытянув перед собой руки, находит, наконец, его грудь и устраивается на ней, как на подушке. Кэгни бережно обнимает Санни за плечи. Она чуть запрокидывает голову назад, подняв к нему лицо. Получившаяся сценка напоминает кадры из немых черно-белых фильмов, где прекрасная девушка тянется губами к возлюбленному, затем следует страстный поцелуй, и они едва отрываются друг от друга. Сейчас бы поцеловать Санни...
Кэгни отворачивается к окну. Он понимает, что если посмотрит на лицо Санни так близко, то обязательно не выдержит и поцелует ее.
Повернув голову к стене, Кэгни засыпает...
Я просыпаюсь и обнаруживаю, что моя голова лежит у Кэгни на груди. Я всю ночь проспала на полу в его офисе, прислонившись спиной к шкафу. Помню, как провалилась в сон. Помню, как Кэгни забралу меня из рук бокал, как сел рядом, чтобы я могла положить голову ему на грудь.
Сейчас он чуть отвернулся от меня в сторону. Ресницы слегка подрагивают – очевидно, видит какой-то сон. Затем он поворачивает голову ко мне, но глаз так и не открывает – они по-прежнему скрыты за подрагивающими ресницами. Я могу разбудить его осторожным поцелуем прямо сейчас, а если он рассердится скажу, что это вышло случайно. Например, спросонья перепутала его с Эдрианом, вот и поцеловала.
Пока я раздумываю над поцелуем, веки у меня снова тяжелеют, закрываются, и я опять проваливаюсь в сон.
Когда я просыпаюсь в следующий раз, в большое окно, расположенное прямо напротив меня, уже вовсю светит солнце. Открыв глаза, я обнаруживаю, что лежу в офисе у Кэгни, прямо на полу, да к тому же в самой неудобной позе. Я сажусь и, протерев глаза, смотрю на часы. Время – тридцать минут девятого. Я проспала всего четыре часа. Жутко болит голова, а ресницы слиплись от засохшей туши и не дают толком моргать. Возле окна стоит Кэгни.
– Привет, – говорю я.
–Доброе утро, солнышко, – говорит он мне с мягкой улыбкой.
–Надо было мне вчера домой пойти. Сил никаких нет. Голова раскалывается.
Я вытягиваю руки перед собой и изучаю оранжевый спортивный костюм. Надо же, я успела про него совершенно забыть.
–Санни, я еще вчера вечером хотел спросить, но забыл. Эдриан что, ушел отсюда, не проводив тебя до дома?
–Да, ему пришлось уйти пораньше.
Я вспоминаю, что вчера вечером дала Эдриану отставку, и на меня накатывает волна облегчения.
–Послушай, Санни, – говорит Кэгни, глядя почему- то в окно, а не на меня. – Вчера вечером ничего не было.
–Знаю, – отвечаю я немного обиженно. – Я была не настолько пьяна, чтобы не запомнить!
–Просто я подумал, может, ты сама хотела, чтобы это произошло, поэтому решил объяснить...
–Что значит «ты сама хотела, чтобы это произошло»? А как насчет тебя?
–Что насчет меня? – спрашивает Кэгни, повернувшись ко мне. Лицо у него застывшее, как маска.
–Может, ты хотел этого больше, чем я! – восклицаю я, в гневе вскочив на ноги.
Значит, увидел, как я выгляжу по утрам, и сразу на попятную?! Очень мило!
–Какое имеет значение, хотел я чего-то или не хотел? – грустно спрашивает Кэгни.
–Еще как, черт побери, имеет! – кричу я, проклиная все на свете.
Неужели меня в очередной раз отвергнут?!
–Давай останемся друзьями, – предлагает Кэгни.
От возмущения я едва не давлюсь собственной слюной .
–Друзьями? Разве могут получиться друзья из тех, кто друг друга ненавидит?! Или на другую дружбу ты вообще не способен?
Кэгни смотрит на меня с грустью в глазах.
–По-моему, Санни, тебе лучше уйти, пока мы не наговорили друг другу вещей, о которых потом пожалеем.
–Не волнуйся! Уже ухожу.
Я хватаю с пола свои заскорузлые, не до конца высохшие шорты и блейзер. Я выхожу из кабинета, не оглянувшись, и с силой захлопываю за собой дверь. Надо принять душ. Надо переодеться в сухую одежду, не одолженную, а свою собственную. Надо нормально выспаться, наконец...
Я останавливаюсь в коридоре перед дверью, ведущей в магазин Кристиана. Это ведь не что иное, как страх. Я снова боюсь. Может, надо этот страх перебороть? Не поддаваться ему? Я представляю Кэгни, который стоит у окна в полном одиночестве. Я должна быть смелой за нас обоих. Если у него не хватает храбрости, то у меня хватит.
Только я разворачиваюсь, чтобы вернуться в кабинет, как дверь в офис Кэгни распахивается.
–Я не хочу быть только твоим другом, Санни, но раз ты с Эдрианом, выбора у нас нет.
–Мы с Эдрианом расстались, – говорю я.
