Орлова о боевой готовности: «Диверсионный отряд в 32 человека готов. Подготовка несколько затянулась, так как удалось добыть строевых лошадей и требовалась кавалерийская учеба. Кроме того, требовалась подготовка по взрывному делу. Отряд снабжен пулеметами (станковыми и ручными), карабинами, гранатами, солидным количеством взрывчатых веществ и приспособлений.
На днях отряд перейдет в тыл в районе Аранхуэса»[574].
«Взятие Теруэля и отбитые зверские атаки Франко внесли буквально перелом в армии и в стране, — сообщал Орлов Московскому центру в декабре 1937 года. — Армия научилась драться, выдерживает бои, которые по технике превосходят бои первой мировой войны»[575]. Кульминацией наступления республиканских войск в декабре 1937 года стало взятие ими города Теруэля, который был цитаделью националистов в горах Арагона. Однако повторный захват его франкистами два месяца спустя был наглядным доказательством того, что противник научился принимать эффективные контрмеры против партизан, успешно защищая жизненно важные линии коммуникаций.
«Диверсионная работа остается очень важной, — писал Орлов в Центр после взятия республиканскими войсками Теруэля. — Работать становится неимоверно трудно. Враг перешел к серьезной охране дорог, мостов, ж. д. путей, электромагистралей. Не бросая работы в ближнем тылу, ставим перед собой задачи «квалифицированных» операций: налетов на концентрационные лагеря противника для освобождения арестованных коммунистов, социалистов и революционных рабочих, захвата небольших городов, не имеющих сильных гарнизонов, типа Сеговии и т. д.»[576] .
В течение 1937 года Орлов посвятил основные усилия ведению успешной партизанской войны в центральной и северной частях Испании, однако, как показывают архивные документы, относящиеся к деятельности руководимой им резидентуры НКВД, он не пренебрегал своей главной обязанностью — операциями по сбору развединформации. Узнав, что у республиканского правительства не имеется организации, способной собирать политическую развединформацию за границей, он наскоро создал таковую практически на пустом месте. К маю 1937 года он уже имел возможность послать в Москву первую развединформацию, собранную сетью испанских журналистов и дипломатов за границей, то есть аппаратом, деятельность которого Орлов координировал через Отдел информации министерства иностранных дел:
«Отношения, сложившиеся у нас с мининделом, дают возможность читать все шифртелеграммы — исходящие и входящие. Прилагаем материалы:
а) о 7-м армейском корпусе в Мюнхене, который является базой для интервенции в Испании. Там есть специальная офицерская школа для испанцев;
б) о горных бригадах германской армии, их формировании, местонахождении, количестве и т. д.;
в) о вербовке и отправке в Испанию частей СА морского стандарта в Хемнице, об отправке из Баварии в Испанию 1200 саперов из батальонов 7, 10, 15, 17, 47;
г) о племяннице фон Бломберга — Лидии Марии Атцель де Борозон, руководящей шпионской работой в Барселоне;
д) о видной германской шпионке, работающей в Марселе для Франко, — Ади Эйберг;
е) об испанском консуле в Монпелье — Рочо, работающем в пользу Франко»[577].
Новые источники, которые Орлов приобрел с помощью испанцев, давали НКВД возможность расширить диапазон зарубежных разведывательных операций. Сети, созданные резидентурой в Валенсии, вскоре позволили Орлову распространить свою деятельность на Испанское Марокко и Францию. Как показывают документы НКВД, степень доверия к Орлову была настолько высока, что ему была предоставлена необычная самостоятельность. В отличие от других руководителей резидентур НКВД, ему не требовалось запрашивать разрешения из Москвы в каждом случае, когда он принимал важное административное или оперативное решение в Испании. К сожалению, — в результате этого стало труднее проследить многие из операций Орлова, поскольку о них просто не докладывалось и в архивах не содержится каких-либо подробностей о них. На некоторые из наиболее любопытных случаев, с которыми он был связан в Испании, имеются лишь намеки в отрывочных сообщениях. Так, например, это касается операции, упомянутой в его письме в Москву от 29 декабря 1936 г.: «Очень прошу выслать хотя бы 2–3 радиопередатчика. Они срочно необходимы для снабжения нашей сети в Гибралтаре, о которой я вам сообщал. Второй понадобится для племянника премьера Франко К. (кличка «Племянник»), посланного нами к врагу»[578].
Это сообщение показывает, что Орлов использовал высокопоставленные источники развединформации и из ближайшего окружения Франко. Одним из самых надежных его источников во франкистском лагере был КйМ Филби. Как уже говорилось, кандидатура Филби некоторое время рассматривалась на предмет попытки организации похищения Франко, и Орлов регулярно получал информацию от британского журналиста лично, совершая поездки в Нарбонн и другие городки, расположенные с французской стороны вдоль испанской границы[579] .
Архивы испанской резидентуры показывают также, что Орлов использовал свою жену Марию (псевдоним «Жанна») в качестве курьера. В одном из сообщений указывается, что «Жанна» после двухмесячного перерыва установила контакт с женой «Зенхена», а это говорило о том, что жена Филби, Литци Фридман, с которой он разошелся (она была в то время в Лиссабоне), встречалась с женой Орлова. Это заставляет по-новому взглянуть на историю Филби, поскольку Литци, хотя она уже давно жила раздельно со своим мужем, продолжала поддерживать рабочие отношения с советской разведслужбой[580]. Филби также служил для Орлова образцом для использования других иностранных журналистов в качестве советских агентов. Это видно из письма в Москву, отправленного в мае 1937 года, в котором он называет имена других потенциальных агентов, разрабатывавшихся сотрудницей советской разведки, действовавшей под псевдонимом «Каро»:
«О работе по посылке людей в тыл к Франко как через анархистов, так и путем отбора в Англии журналистов. «Каро» (сотрудница резидентуры Орлова. — О. Ц.) была командирована мною в Париж, где передала задание англичанину Б. Э. (журналисту) отобрать несколько надежных журналистов в Лондоне для направления на ту сторону. Б. Э. порекомендован нам нашим источником — английским журналистом, представляющим «United Press» {Америка], Б. 24-го [мая 1937 года] встречусь в Париже с кандидатами на переброску к Франко»[581].
Точно установить личности английских и американских журналистов на основании дошедших до наших дней документов невозможно. Нет также никаких сведений о том, успешной ли была поездка Орлова в Париж для их вербовки. Не вполне ясно также, что именно получилось из намерения Орлова привлечь к сотрудничеству сына Уинстона Черчилля Рэндольфа, видного журналиста, когда он посетил Испанию весной 1937 года. В архивных документах резидентуры НКВД в Барселоне имеется упоминание, которое дает основания предполагать, что «Каро» с ним беседовала. Они обсуждали операцию, в которой Черчилль, по- видимому вызвался помочь, — это следует из нескольких строк, содержащихся в сообщении Орлова от 4 мая 1937 г.: «Обращаю Ваше внимание на прилагаемое донесение о нашей связи с лордом Черчиллем и о ценных услугах, которые он готов нам оказать. Надеемся при его помощи через фашистские организации Англии направить к Франко врачей и сестер в разведцелях». Сведения об этом контакте подтверждаются отчетом «Каро» о ее работе в Испании, содержащимся в архивах НКВД. Однако неполные записи не показывают, был ли когда-нибудь приведен в исполнение этот конкретный план использования связи с Черчиллем[582].
Отсутствует также конкретная информация о еще более грандиозных проектах Орлова, в том числе о его плане отобрать и обучить немцев и итальянцев, сражающихся на стороне республиканцев, для осуществления диверсионных операций в их родных странах в том случае, если Гитлер и Муссолини, как он предсказывал, развяжут еще одну всеевропейскую войну. К числу других остроумных операций Орлова относится следующая: заставить Бретеля, губернатора Мурсии, соседней с Валенсией провинции, организовать восстание через свои связи в Испанском Марокко, являвшемся стратегической базой, откуда Франко начинал свою кампанию и откуда он продолжал получать оружие в войска. Губернатор был открыто признанным коммунистом, а поэтому его использование в операции НКВД без согласования с Москвой было грубым нарушением правил. Тем не менее Центр закрыл глаза на то, что Орлов привлек Бретеля к операции, которая в январе 1937 года выглядела весьма заманчиво. После поездки Бретеля в Марокко
