К сожалению, кроме извлечения крови у меня, в мой рот полилась и чужая вязкая жидкость, которая в активной фазе показалась бы мне безумно сладостной на вкус…
Мое пребывающее в покое сознание ощутило, как под кожей разворачивается и потягивается нечто большое и ощутимо живое. Оно словно заполняло мою оболочку собой, пальцы рук наполнились острыми коготками на месте длинных обкусанных ногтей, пружинистые мускулистые лапы стали продолжением ног, на месте лица явно чувствовалась зевающая кошачья морда с острыми рядами зубов…
Подозреваю, что это было чертовски больно. Кошка внутри меня стала рваться наружу, но ей не было выхода. Она пыталась разорвать мешающую ей оболочку, скреблась когтями и утробно рычала. Это нарастающая боль начала пробивать мою Тишину, подавая сигналы тревоги в мозг. И если боль, причинявшая физические неудобства, еще могла быть блокирована сознанием, то опасность для всего организма уже не могла быть проигнорирована.
Моя благостная, моя мирная и прекрасная Тишина сдалась и разлетелась на тысячи кусочков.
И вот тут боль хлынула на меня как огромный поток воды, прорвавший платину. Затопив мой мозг тысячью оттенков и ощущений раздираемой изнутри кожи и полным осознанием того, что моя кровь заливает все вокруг, боль заставила мое тело изогнуться. И я залилась таким криком, что он взорвал те остатки спокойствия, что еще плавали внутри меня.
— Тише, Маэль, тише, успокойся! — Мое дрожащее тело прижимали к себе твердые мужские руки, пахнущие мускусом и почему-то домом, и успокаивающе гладили по спине. Я отстранилась и с ужасом взглянула на свое тело, ожидая увидеть минимум разорванную грудь и куски мяса вокруг. Но даже капли крови не было на девственно-белоснежной коже.
— Что за… — Меня заколотило еще сильнее, когда я услышала свой голос. Он еще сохранял вибрирующее низкий звериный рокот. Я замолчала и в ужасе подняла глаза на осторожно приобнимающего меня бессмертного.
— Прости, но Лайли сказала, что по-другому тебя не вывести из Нок-ча, а это состояние могло затянуться у тебя на долгие годы, к сожалению у нас нет столько времени. — На меня тревожно и несколько виновато смотрели серебристые глаза Маклея.
— Нок-ча? — Я непонимающе посмотрела на мужчину.
— Ты не помнишь, Майли? — Я вздрогнула от своего истинного имени и перевела взгляд на красноволосую девушку, которая стояла у стола в очень напряженной позе. Ее руки так вцепились в поверхность, что костяшки пальцев побелели от напряжения. — Ты не помнишь, что такое Нок-ча?
— Кажется, нет…. — При одной мысли о том, что я снова в реальном мире, в груди возникла такая острая тоска, что глаза защипали непрошенные слезы. Только вот я совсем не помнила, почему мне так страшно грустно. Сердце говорило, что ему плохо, душа шептала о потере чего-то жизненно для нее важного, но в голове было темно и глухо.
С большим трудом мне удалось вспомнить, что меня похитили из заключения и привезли сюда…. И все. Ну, разве что Маклей выпил моей крови, дал мне свою и каким-то образом заставил меня почувствовать себя большой кошкой, которая собирается из меня выпрыгнуть. И больше ничего!
Я согнула и разогнула свои пальцы с неровными, обгрызенными в камере ногтями. Нет, изнутри меня больше никто не пытался выбраться наружу, животное ушло, будто его и не было. Зато я внезапно почувствовала совершенно другое — мужские руки, обнимающие меня, от них полилась странная энергия. В ушах едва слышно зашумело, перед глазами потемнело, и мое сознание на миг словно покинуло тело…
Теперь я сидел на краю стола и сжимал в своих объятиях хрупкую девушку, которая, казалось, нажми еще чуть-чуть — просто сломается. Но она сильнее, чем кажется. Даже я бы не выдержал пары секунд пребывания во мне пытающей выбраться наружу Маклин, а она продержалась больше десяти минут. Сердце сжималось от нежности к этой девочке, которая столько пережила. Я не смог защитить ее, когда был нужен ей, не смог почувствовать нашу связь через все барьеры, наставленные правящим Лордом. Она спасла мне жизнь, нарушила многолетний цикл одиночества и затворничества, а я не смог быть полезен. Если бы не Лайли, Нок-ча бы поглотил Маэль на долгие годы. Эта рубиновая ведьма знала слишком много даже для спутницы Лорда. Не знаю, стоит ли ей доверять, но пока она испытывает острую благодарность за свое спасение, она на нашей стороне…
Я моргнула, и мир снова вернулся на свое место. В груди все еще было тепло от тех чувств, что испытывал ко мне Маклей, в чьем теле я только что была. Судя по тому, что Лайли заканчивал фразу, она ничего не заметила:
— … заглянуть в себя, теперь ты можешь вспомнить то, что заблокировали от тебя бессмертные, когда похищали в детстве у Диких.
Я встревожено заглянула в серебристые глаза, пытаясь понять, почувствовал ли он что-либо. Но если внутри мужчины бушевало столько эмоций, то лицо его выражало их самый минимум. Досадно… Впрочем, бессмертная ждет от меня ответа, а я все прослушала.
Изобразив на лице как можно более несчастное выражение я взглянула на девушку и пролепетала:
— Ты не могла бы еще раз повторить, Лайли? Мне тяжело все еще воспринимать информацию…
За эту маленькую ложь мне было даже почти не стыдно, тем более, что покривила я душой лишь отчасти. Тело и вправду было будто чужим, а голова гудела от вновь переполнявших ее эмоций. После Тишины все звуки казались излишне громкими, а чувства обостренными.
— В детстве тебя похитили у Диких и каким-то образом блокировали память поколений, которая передается у сумеречного народа детям при рождении. Когда ты помогала мне тогда… — Девушка ощутимо вздрогнула, вспомнив свою прежнюю оболочку, ее совершенное в своей красоте лицо исказилось, но она почти мгновенно взяла себя в руки. — Я увидела в тебе пленку, обволакивающую тебя словно вторая оболочка изнутри. Это очень мощный барьер, я видела его всего пару раз за свою жизнь, а поверь, видела я не мало. И ЭТО практически невозможно разрушить, так как оно прирастает к тебе и сливается с твоей сущностью. Но ты сама, без всякой помощи впала в состояние Нок-ча…
Это слово Лайли произносила с такой особой интонацией, что у меня по коже морозцем побежали мурашки. Благоговение — пожалуй, вот подходящее для ее эмоций слово. Что же я с собой такого сделала…
— А зачем я впала в… Нок-ча? — Никак не ожидала, что все вокруг замрут в таком напряжении. Я только сейчас заметила, что в комнате находится и Рейн. Да уж, моей наблюдательности можно было только позавидовать. Теперь трое бессмертных стояли как истуканы и смотрели на меня с таким выражением на лицах, будто я сказала нечто ужасное.
— Не думала, что оно так быстро подействует… — Едва слышно пробормотала Лайли и уже громче добавила. — Ты устала, Майли, твой мозг сам за тебя все решил. Нок-ча помогает… Впрочем, я считаю, что ты сама должна попробовать все вспомнить. Барьера нет. Из тебя бьет такой поток энергии, что даже мне несколько страшно.
Маклей хмуро улыбнулся и снял с меня руки. Почему-то сразу же я ощутила себя обездоленной.
— Заставь себя вспомнить, Майли, если я тебе расскажу — это будет не то. Теперь ты сама можешь увидеть все, потому что ты — дочь древа.
Я будто сквозь дымку слышала голос девушки, словно отдаляющийся от меня. Теперь я и сама понимала, что совсем не так чувствую окружающий мир. Все было ярче, острее, звонче — словно с меня спала завеса, блокирующая мое естество. Я зацепилась за термин, повторяя его про себя снова и снова.
Нок-ча… С трудом прорываясь сквозь свой все еще ватный мозг, в попытке выловить из него хоть какую-то информацию, я боролась за каждый новый шаг в попытках просто сконцентрироваться. И вдруг все закончилось.
Обычно процесс воспоминаний сумеречного народа происходил так — я будто стучалась в тщательно запертую дверь, приоткрывалась щелка, и мне просовывали бумажку с записанной информацией.
На этот раз все было по-другому. Дверь прогнулась будто под напором стихии, а когда распахнулась, в мою сторону хлынул даже не ветер, ураган памяти…
