Луч маяка ходит и ходит по кругу, на каждом обороте выхватывая из тьмы летящий снег. У одного из разбитых окон наверху стоит какой-то силуэт.
Камера наезжает на Линожа, который стоит, заложив руки за спину и оглядывает город. Как правитель, глядящий на свое царство. Наконец он отворачивается.
В аппаратной, освещенной лишь красными огоньками приборов, Линож кажется всего лишь тенью. Он проходит через зал и открывает дверь на лестницу. Камера надвигается на экран компьютера, который мы уже видели, и на нем сверху вниз, стирая предупреждение о штормовом прибое, появляются снова и снова одни и те же слова:
ДАЙТЕ МНЕ ТО, ЧТО Я ХОЧУ, И Я УЙДУ.
Из аппаратной мы глядим сверху на головокружительную винтовую лестницу, по которой спускается Линож.
Он выходит из здания маяка, держа в руке трость с головой волка, и идет в снег, направляясь бог знает куда творить бог знает какое зло. Стоит в кадре опустевший маяк, и – Затемнение. Конец акта шестого.
АКТ СЕДЬМОЙ
Утром в центре города снег валит гуще прежнего. Здания засыпаны наполовину, линии электропередачи исчезли в снегу. Очень похоже на то, что мы видели в репортаже из сна, но только буря еще продолжается.
У мэрии купол с мемориальным колоколом уже почти засыпан, и само здание мэрии похоже на призрак. Ветер завывает, не ослабевая.
Внутри в зале заседания половина всех укрывшихся в здании сидит с тарелками на коленях, поедая блинчики и запивая соком. В глубине зала виден импровизированный буфет, где миссис Кингсбери (в ярко- красной охотничьей кепке, повернутой по-гангстерски козырьком назад) и Тесе Маршан выполняют обязанности раздатчиц. К блинчикам можно взять сок, кофе и холодную кашу.
Завтракающие ведут себя очень тихо… не уныло, но они все погружены в себя и чуть испуганы. Все семьи с детьми уже поднялись (а куда они денутся? Маленький народ встает рано), и среди них мы видим Хэтчеров и Андерсонов. Майк кормит Ральфи блинчиками, а Хэтч то же самое делает с Пиппой. Жены их пьют кофе и тихо разговаривают.
Открывается боковая дверь, впуская вой ветра, вихрь снега и встрепанного Джонни Гарримана.
– Майк! Эй, Майк! – зовет он. – Я такого прибоя в жизни не видел! Такой прибой маяк смоет! Ей-богу, смоет!
Движение и говор среди островитян. Майк сажает Ральфи на колени Молли и встает. То же самое делает Хэтч и большинство остальных.
– Люди, кто будет выходить, держитесь возле здания! – предупреждает Майк. – Помните, сейчас белая мгла!
У мыса, где стоит маяк, идет прилив, и огромные волны ударяют в скалы. Одна чуть не накрывает мыс целиком. С каждой новой волной основание маяка заливает все сильнее. Прилив прошлой ночи маяк выдержал; этой ночью ему вряд ли устоять.
У стены мэрии столпились вышедшие наружу островитяне, переговариваются, кто-то застегивает куртку, кто-то завязывает шарф у подбородка, кто-то натягивает капюшоны и лыжные маски.
В зале заседаний мэрии последние выходят наружу через уже рассасывающуюся пробку в дверях. Остались только несколько человек, которые никак не перестанут есть, семь мамочек и один папочка (Джек Карвер) с детьми, которые категорически не хотят пропустить зрелище.
– Мам, пожалуйста, можно мне посмотреть? – просит Ральфи.
Молли переглядывается с Мелиндой – взглядом одновременно раздосадованным и умиленным, который знаком только родителям детей дошкольного возраста.
Пиппа подхватывает:
– Мам, пожалуйста, можно мне тоже? Тем временем Дон Билз применяет к Сандре более хозяйский подход:
– Надень мне пальто, я хочу на улицу! Да живее, копуша!
– Ох… ну ладно, – отвечает Молли Ральфи. И добавляет, обращаясь к Мелинде:
– Я все равно хотела сама посмотреть. Давай найдем твое пальто. – Это уже к Ральфи.
Остальные родители – Линда Сент-Пьер, Карла Брайт, Джек Карвер, Джилл Робишо – делают то же самое. Только Урсула Годсо сопротивляется напору Салли.
– Мама не может, детка. Мама слишком устала. Ты меня прости.
– Тогда пусть папа меня поведет. А где папа? Урсула не может найти ответ и вот-вот расплачется. Дамы, слышавшие этот разговор, тают от сочувствия и умиления. Салли еще не знает, что ее отец умер.
– Я тебя возьму, детка, – говорит Дженна Фримен. – Если мама не возражает. Урсула благодарно кивает.
На заметенном боковом газоне у мэрии собралось человек семьдесят островитян. Все они стоят к нам спиной, все смотрят в сторону океана. Родители выходят из боковой двери, держа закутанных детей на руках или ведя за руку. Время от времени кто-нибудь проваливается в снег по пояс, и они помогают друг другу выбираться. Слышен иногда смех – развлечение помогает развеяться после страшного сна.
На переднем плане опускается черное древко трости, погружаясь в снег.
Там стоит Линож, глядя на горожан сквозь густой снегопад. Они его не видят, потому что он у них за спиной.
Камера показывает нам, куда они смотрят – на мыс и маяк.
Отсюда маяка почти не видно за снегом… а иногда его и действительно не будет видно… но сейчас виден и маяк, и кипящие вокруг него гигантские волны.
– Он рухнет, Майк? – спрашивает Хэтч. К ним подходят Молли и Мелинда с детьми – Ральфом и Пиппой. Майк нагибается и берет на руки Ральфи, не отрывая глаз от маяка.
– Похоже, что да, – отвечает он.
Огромная волна обрушивается на мыс и закипает вокруг маяка. Резко усиливается вой ветра, снег становится гуще, и маяк почти исчезает – белый призрак в кипящем снеге.
В аппаратной маяка вода хлещет в разбитые окна и заливает электронику. Летят искры, от короткого замыкания вырубаются компьютеры.
От мэрии мало что сейчас видно, только пара домов и белые деревья ниже места, где стоят люди. Снег густеет, и ветер вихрится, создавая белую мглу – когда не видно границы между небом и горизонтом. Люди стоят у мэрии семейными группами, кучками приятелей (Санни и Аптон Белл стоят рядом, Кирк с сестрой Дженной и маленькой Салли Годсо стоят возле семьи Билз), но некоторые стоят поодиночке. За ними за всеми белая завеса снега. Само здание мэрии – всего лишь розовеющая тень.
