звучит уважение, – мы к вам и на пушечный выстрел подобраться не могли! Насчет Саввы не беспокойтесь: его клиент позавчера забрал заявление, дело закрыто, а сам Савва получил пару-тройку очень выгодных заказов, сейчас квартиру в центре покупать собирается. И всем доволен.
Лель переводит дух.
Врет?
Нет?
Понятия не имею…
– И, наконец, самое серьезное обвинение: что мы якобы держим в заложниках доктора биохимических наук Ефима Гавриловича Крайцмана, вашего друга и бывшего одноклассника. Так?
– Так, – хмуро киваю я, уже предчувствуя, что Лель вывернется и здесь. Ну и черт с ним, пусть выворачивается – лишь бы с Фимой обошлось!
– Дело в том, что Ефим Гаврилович обвиняется в очень серьезном преступлении. Помимо сопротивления при аресте, на нем висит нанесение тяжких телесных… очень тяжких. Короче, сами понимаете. Нам удалось добиться его освобождения под залог, и сейчас он временно работает в нашем центре, а мы тем временем пытаемся замять дело и снять с Ефима Гавриловича предъявленные ему обвинения…
– Работает? – не очень-то вежливо перебиваю я Леля. – У вас?!
– А почему вас это удивляет, Олег Авраамович? Нам нужны не только специалисты по мифологии и нетрадиционному мышлению, мастера заговоров и оберегов. У нас работают физики, электронщики, программисты, врачи, биохимики… А Ефим Гаврилович – специалист высочайшего класса, нам такие нужны не меньше, чем вы с Иеронимом Павловичем. Как только нам удастся снять с него обвинения, мы немедленно подпишем с господином Крайцманом контракт. А до полного решения вопроса ему лучше некоторое время пожить в нашем центре; как говорится, от начальства и от греха подальше. Между прочим, у вас ведь тоже были некоторые проблемы с властями, Олег Авраамович? Вернее, с отдельными силовыми структурами… Что скажете?
– Нет у меня никаких проблем! – зло цежу я сквозь зубы.
– Теперь можете считать, что нет. Но – были. Вы думаете, они разрешились сами собой, по взмаху волшебной палочки? Мы не всемогущи, но у нас есть определенные связи… Не сомневайтесь, те, кто опрометчиво поторопился с налетом на вашу квартиру, успели об этом трижды пожалеть. И, в любом, случае, они вас будут обходить десятой дорогой.
Молчу, угрюмо глядя в землю.
– Я понимаю, сразу поверить мне вы не можете. Давайте сделаем так: я организую вам экскурсию в наш исследовательский центр. И ваших приятелей-кит… кентавров можете с собой взять – думаю, им тоже будет небезынтересно. Мы ведь не спецслужба, не разведка, не тайная секта, – Лель усмехается. – Никаких особых секретов у нас нет. Особенно для людей вашего типа. Договорились?
Я беспомощно оглядываюсь на Ерпалыча.
Старик, подумав, кивает.
– Договорились.
– Вот и отлично! Я позвоню вам до конца недели – как только уточню у начальства время для визита. И на этом прошу разрешения откланяться.
Мы вяло прощаемся, и Лель беспечной походкой отправляется обратно – фланировать вверх по обледенелому склону.
А у меня перед глазами стоит Та, отчаянно пытающаяся вырваться из смертельных объятий Леля.
Почему-то очень жаль Снегурочку.
ВТОРНИК,
ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ ФЕВРАЛЯ
…За окном просигналили – тема Сердце красавицы склонно к измене в исполнении на Иерихонской трубе. Специально для эксгумации мертвых поротно. Я сорвался с места и подбежал к окну. У подъезда обнаружился новенький темно-синий Вольво с затемненными стеклами, а рядом с машиной стоял Лель – в знакомой светло-бежевой куртке и белых брюках.
Рукой мне махал: спускайтесь, мол!
– Это не конец света, – сообщил я в ответ на немой вопрос Ерпалыча и посмотрел на часы: три двадцать пять. – Это за нами. Пошли вниз, иначе они всю улицу переполошат. А вы, Идочка, на всякий случай запишите номер и марку машины: синий Вольво N 672-45 ХК. Если мы до завтра… нет, до послезавтра не объявимся – звоните прямо Ритке. Телефон я вам оставил, на тумбочке.
Идочка судорожно кивнула, Ерпалыч бодро покинул кресло, в котором обосновался минут сорок назад; и мы отправились одеваться.
