— Если бы я был американцем, тогда имел бы приличный ствол, — говорит Олли.
— Я в этом ни капли не сомневаюсь, — отвечаю я. — Уверен также и в том, что очень скоро ты был бы вынужден сесть на электрический стул.
— Вот мы заговорили об американцах, — произносит Зверь, — и я сразу вспомнил одну историю, которую мне рассказал о них Снежок. Он ведь когда-то жил недалеко от одной из американских баз ВВС. К атомному оружию база не имела никакого отношения, хотя точно я не знаю. Но это не столь важно.
Зверь делает большой глоток пива, громко причмокивая, вытирает подбородок и протягивает руку к моей пачке с сигаретами. Я позволяю ему угоститься, такой вот я сегодня добрый.
— Двое его друзей обычно ходили с некоторыми из американцев в какую-то пивную на территории той базы, — продолжает Зверь. — Пили там пиво, отдыхали, ну, как это обычно бывает. Однажды наши ребята немного перебрали и начали шуметь. Так эти придурки американцы тут же вытолкали их вон из пивнушки и хорошенько отделали дубинками. Что называется, от души отделали.
— Сукины дети, — говорит Олли.
— Полностью с тобой согласен, — отвечает Зверь. Мне смешно. Эти двое не знакомы с теми парнями из рассказа, даже толком не знают, за что конкретно их поколотили, но автоматически принимают их сторону только потому, что те — британцы. А не исключено ведь, что ребята вполне заслуженно получили, что вели себя действительно чрезмерно буйно.
— В общем, эти парни решили американцев проучить. Подослали пару приятелей в ту пивнушку, попросили их угостить янки пивом, поболтать с ними о спорте, прийти туда еще разок-другой, а в третий раз сказать, что оба они — члены любительской бейсбольной команды и что ищут вторую команду, с которой можно было бы поиграть. Янки мгновенно клюют на наживку и просят взять в качестве соперников их. Приятели друзей Снежка дают им название и адрес кабака, где они обычно собираются, и говорят им приехать туда в воскресенье во время ленча.
В воскресенье дюжина янки в шортах и гавайках припираются вместе с женами, детьми, корзинами со снедью для пикника в назначенное место, полные надежд классно отдохнуть. О том, что в пивнушке их встретят двенадцать мощнейших мордоворотов, вооруженных мотоциклетными цепями, кастетами и, естественно, бейсбольными битами, никто из американцев, конечно, и подумать не мог.
В общем, отделали этих несчастных, ни о чем не подозревавших болванов по полной программе. Набросились на них в первую же секунду и избили до полусмерти.
— А дети и жены? Они не попытались остановить эту бойню — позвонить в полицию, позвать кого- нибудь на помощь? — спрашиваю я.
— А как бы они это сделали? Ребята и им показали, где раки зимуют.
— Что? Женам и детям? — удивляется Олли.
— Ага! — Зверь смеется. — Этим чертям было все равно, кого лупить, вот они и обработали всех подряд. Зато после того случая у местных парней, посещавших пивнушку на американской базе, никогда больше не возникало никаких проблем.
— И никто больше никогда их не трогал? — спрашивает Олли.
— Насколько я знаю, нет, — отвечает Зверь.
— А что насчет жен и детей? — говорит Олли.
— О чем ты?
— Что с ними стало?
— Ничего. Наверное, вернулись в свою Америку, когда базу закрыли. Почем я знаю?
Зверь пожимает плечами.
По выражению лица Олли я вижу, что ему этого недостаточно, что сейчас он задаст очередной тупой вопрос.
— Базу закрыли? — спрашивает Олли.
— Да, но, разумеется, не из-за той расправы, — говорит Зверь. — Не потому что дюжина здоровых ребят отметелила их бойцов на том пикнике, а потому что закончилась чертова холодная война.
— А как генерал с той базы отнесся к мордобитию? Неужели ничего не сказал?
— Может, и сказал что-нибудь, только не мне.
— А полиция почему не вмешалась в это дело?
— Я не знаю, Олли, не знаю. Не исключено, что несчастные жертвы и позвонили в полицию, а может, и нет, решили, что все справедливо.
— Да, но генерал-то не мог никак не отреагировать на происшествие. И не мог посчитать, что его бойцов отлупили по справедливости.
— Согласен с тобой, вряд ли он воспринял это как что-то само собой разумеющееся. Но о генерале я ничего не знаю.
— А почему они просто не пристрелили тех ребят? Эти американцы?
— Понятия не имею, — говорит Зверь. — Может, не взяли с собой оружия. Я не знаю.
— А я думал, им разрешено носить с собой пушки куда угодно.
— Куда угодно? Да не знаю я, черт возьми! Говорю же: не знаю.
— Ну и ну. — Олли качает головой. — Весь твой рассказ — бред какой-то.
— Возможно, — выпаливает Зверь, поворачиваясь ко мне.
Я улыбаюсь. Олли просто обожает испортить какую-нибудь занятную историю кучей дурацких вопросов, которые, по сути дела, абсолютно не важны. Признаюсь, меня происходящее забавляет. А все потому, что не я рассказал эту байку. Кстати, Олли и на шутки реагирует так же.
Я сменяю тему, чувствуя, что, если я этого не сделаю, Олли спросит, почему Россия проиграла холодную войну.
— А за побои будет отвечать только хозяин?
— Что? А, да. Жених. Все остальные парни смотались из его дома еще до приезда полиции, он даже их имен не назвал.
— Какой благородный!
— Скот! Я лежал на полу и орал, чтобы эти твари остановились, но они продолжали меня дубасить.
Зверь трет лицо рукой в гипсе, возвращаясь мыслями в те кошмарные мгновения. По-видимому, даже вспоминать о них доставляет ему боль.
— Вот уж действительно твари, — говорю я. — Остановить грабителя, не дать ему возможности взять что-то из своих вещей — это я еще понимаю, но чтобы так разукрасить!
— Этот тип утверждает, что действовал в состоянии аффекта, — рассказывает Зверь. — Даже в редакцию местной газеты сходил и заявил, что возмущен моим поступком до глубины души и что непременно доведет дело до суда. Его поддерживает пол-улицы. Ублюдки.
— Но ведь он тоже совершил преступление, — говорю я. — Хочет, чтобы все жили в соответствии с законом, так пусть сначала научится сам не нарушать его.
— В газете он сказал, что не считает себя преступником, а это чушь собачья, ведь его обвиняют в нанесении человеку телесных повреждений, значит, чертов кретин ничем не отличается от настоящего правонарушителя. Это факт. А он в придачу еще и врун.
— Не считает себя преступником! — восклицает Олли. — Можно подумать, в этом есть что-то постыдное!
— Твое намерение украсть вещи этого дегенерата — не оправдание для его поступка, — говорю я. — Если бы, к примеру, я вышел сейчас в сортир, а вернувшись, не обнаружил бы своих сигарет на месте, увидел бы их на столе старика Альберта, я что, имел бы полное право настучать ему по башке? Думаю, нет.
— Ты и в газету не помчался бы с толпой ненормальных, жаждущих сделать из тебя гребаного героя, так ведь? — спрашивает Зверь.
— Само собой. Придурок, что тут говорить. — Я киваю. — Раздул из мухи слона.
— Точно, — соглашается на этот раз Олли. — Все равно как если бы мы постоянно лупили придурков, которые берут с нас деньги за прохождение техосмотра.
— По-моему, немного не из той оперы, Олли, — говорю я.
— Почему это?
