тяжелые, роскошные на ощупь листы. На заглавном угрюмым готическим шрифтом (судья мысленно именовал его кладбищенским) надписано: ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ И ЗАВЕЩАНИЕ ХАРВИ Л. БИЧЕРА
- Отчего же вы не составили завещание сами? Я, должно быть, меньше знаю о наследственном праве штата Фло-рида, чем вы успели забыть.
- Вполне вероятно, - самым сухим из своих сухих тонов подтвердил судья. - К моему возрасту почти все успеваешь забыть.
Уэйленд покраснел буквально до кончиков волос:
- Я не имел в виду…
- Знаю, что вы имели в виду, сынок, - сказал судья. - И не обижаюсь. Нисколечко. Но раз уж вы спросили… Помните старую пословицу: кто берется выступать собст-венным поверенным, у того клиент - идиот?
Усмешка расползлась по лицу Уэйленда:
- Слыхал не раз и сам пускаю ее в ход, когда выступаю в роли государственного защитника, а какой- нибудь поколотивший жену придурок или водитель, скрывшийся с места аварии, заявляет мне: «На суде я и сам справлюсь».
- Конечно, слыхали, но вот вам вторая ее половина: у юриста, который берется выступать собственным поверенным, клиент - клинический идиот. И не важно, идет ли речь об уголовном, гражданском или имущественном праве. Перейдем к делу? Время поджимает. - Последняя фраза имеет второй, внятный лишь судье Бичеру смысл.
Перешли к делу. Миссис Рили оставила к ужину кофе без кофеина, однако Уэйленд предпочитает колу. Под диктовку судьи он записывает поправки к завещанию. Сухим судейским тоном Бичер меняет прежние распоряжения, добавляет новые. Самое существенное - четыре миллиона долларов Обществу охраны природы и побережья округа Сарасота. Чтобы получить деньги, Общество должно будет исхлопотать у штата статус заповедника для некоего острова у берега Пеликен-Пойнт и запретить доступ туда человеку.
- Для них это никаких трудностей не представляет, - заметил судья. - Вы поможете им с подготовкой документов. Я бы предпочел, чтобы вы сделали это бесплатно, однако решать, разумеется, только вам. Одной поездки в Таллахасси будет достаточно. Губернатор Скотт и его друзья по Чаепитию (консервативное политическое движение в США. - Esquire) придут в восторг.
- Почему?
- Потому что в следующий раз, когда «Природа и побережье» явится к ним выпрашивать денег, они им скажут: «Разве покойный судья Бичер не оставил вам четыре миллиона? Марш отсюда и побыстрее, а то дверью под зад получите!»
Верно, согласился Уэйленд, скорее всего, так все и пройдет: Скотт и его товарищи по борьбе за бюджет охотно узаконят дары, которые не им дарить. И на том оба юриста перешли к менее значительным пунктам завещания.
- Перепишу набело, и нам понадобятся два свидетеля и нотариус, - подытожил Уэйленд, когда они закончили.
- Заверим этот вариант для надежности, - сказал судья. - Если со мной что-то случится до утверждения, сойдет и в таком виде: оспаривать некому, я их всех пережил.
- Разумная предосторожность, судья. Имеет смысл сделать это нынче же вечером. Ваши управляющий и экономка…
- Они вернутся в восемь утра, - сказал Бичер. - Но зав-тра мы с этого и начнем. Гарри Стейнс держит нотариальную контору на Варно-Роуд и не откажется зайти ко мне до начала рабочего дня. Я оказал ему парочку-другую услуг в свое время.
- Мне бы следовало хотя бы сделать… - когтистая лапа протянулась к молодому поверенному, и тот осекся. Когда член Верховного суда штата (пусть и в отставке) требовательно протягивает к тебе руку, споры неуместны. Да и какого черта, это всего-навсего черновик с пометками, завтра его заменит окончательный вариант. Уэйленд отдал судье неподписанное завещание и праздно следил за тем, как Бичер со скрипом поднимается, сдвигает в сторону изображение флоридских болот и, не делая ни малейшей попытки прикрыть от чужака диск, вводит нужную комбинацию цифр. Завещание взгромоздилось на - что это такое? - большую и неопрятную кучу банкнот. Вот черт!
- Отлично! - сказал Бичер. - Все готово, все на месте. Осталось только подписать. Надо бы выпить, чтобы отметить. У меня есть неплохой односолодовый скотч.
- Что ж… от одного стаканчика вреда не будет, полагаю.
- Мне в вашем возрасте от спиртного вреда точно не было, а вот сейчас - да, так что извините: компанию вам не составлю. На старости лет не пью ничего крепче кофе без кофеина да сладенького чая. Сколько льда?
Уэйленд приподнял два пальца, и Бичер со стариков-ской церемонной медлительностью добавил к напитку два кубика льда. Едва Уэйленд отпил глоток, как по его щекам разлился густой румянец. Так краснеет, отметил про себя судья Бичер, человек, склонный к выпивке. Поставив пустой стакан, Уэйленд решился задать вопрос:
- Вы позволите спросить, чем вызвана такая поспешность? Надеюсь, вы вполне здоровы?
Что-то сомнительно, чтобы молодого Уэйленда и впрямь беспокоило состояние его здоровья.
- Здоровехонек, - ответил судья и для пущей убедительности сделал рубящее движение рукой, и ухнул, и подмигнул. Поразмыслив, он в свою очередь тоже задал вопрос: - Так вы хотите знать, отчего я так спешу?
Тут призадумался Уэйленд, и это судье Бичеру пришлось по вкусу. Но вот молодой человек кивнул.
- Это связано с тем островом, о котором мы только что сделали распоряжение в завещании. Вы, наверное, никогда и не видели этот островок?
- Да, вряд ли.
- Никто не обращает на него внимания. Он почти не выступает из воды. Даже морские черепахи не удостаивают его своим посещением. А он, тем не менее, весьма примечателен. Вам известно, что мой дед участвовал в войне с Испанией?
- Нет, сэр, об этом я не знал, - преувеличенно почтительно ответил Уэйленд. Мальчик, должно быть, решил, будто старик заговаривается, но мальчик был неправ. Никогда разум Бичера не работал так четко, как в этот вечер, и, раз начав, он собирался довести эту историю до конца, пусть лишь однажды, пока еще…
Ну, словом, пока еще.
- Да, участвовал. Сохранилась его фотография на горе Сан-Хуан. Где-то в доме лежит. Дед уверял, будто он и на Гражданской войне побывал, но когда я провел исследование - для мемуаров, как вы понимаете, - выяснилось, что такого быть не могло. В лучшем случае он был тогда маленьким ребенком, если вообще успел родиться. Однако сей наделенный изрядным воображением джентльмен умел правдоподобно преподнести самые дичайшие фантазии. И с чего бы мне заподозрить обман? К тому времени я только-только перерос веру в Санта-Клауса и Зубную фею.
- Ваш дед был юристом, как вы и ваш отец?
- Нет, сынок, дед был вором. Карманник Гарри ему в подметки не годится - стащит все, что гвоздями не прибито. Вот только он называл себя не вором, а бизнесменом, как всякий жулик, кого за руку не схватили, - наш нынешний губернатор, полагаю, из таковских. Главным образом он делал бизнес - или жульничал - с земельными участками. Покупал по дешевке флоридские болота с москитами и аллигаторами, а продавал задорого доверчивым болванам вроде меня, каким я был в ту пору. А ведь Бальзак сказал: «В основе каждого крупного состояния лежит преступление». К семейству Бичер это правило, безусловно, применимо, однако помните: вы - мой поверенный и обязаны хранить в тайне все, в чем бы я ни признался.
- Конечно, судья! - Уэйленд с наслаждением отпил еще глоток. Лучший скотч, какой ему доводилось пробовать.
- Дед Бичер и навел меня на этот остров. Мне тогда было десять. Меня подкинули ему на денек, а ему хотелось тишины и покоя. Или же не тишины: в доме недавно появилась смазливая горничная, и он,
