низенькую ограду и побежал по велосипедной дорожке, смешно хлопая ботинками, очки его слетели, но не разбились. Ларри направился к нему, но прежде чем он успел подойти, крикун схватил очки и побежал к площадке для игр, неумолимо выкрикивая свое предупреждение. Так что мнение Ларри об этом человеке изменилось от смертельного ужаса к скуке и раздражению менее чем за двенадцать часов.
В парке находились и другие люди; с некоторыми у Ларри завязался разговор. Все вели себя одинаково. Ларри подумал, что и сам он не слишком отличается от них. Все были ошеломлены, речь людей была бессвязной, казалось, они не могут не теребить его за рукав во время беседы. У каждого была своя история. Но все эти истории были схожи. Их друзья и родственники были мертвы или умирали. На улицах стрельба, на Пятой авеню — ад кромешный, правда ли, что Тиффани больше нет, возможно ли подобное? И кто же будет убирать? Кто же будет вывозить мусор и разлагающиеся трупы? Может быть, лучше уехать из Нью-Йорка? Они слышали, что военные охраняют все въезды и выезды из города. Одна женщина была напугана тем, что крысы могут выбраться из подземелий и наводнить город. Это вернуло Ларри к невеселым мыслям в тот первый день возвращения в Нью-Йорк. Один юноша доверительно сообщил Ларри, что хочет реализовать мечту всей своей жизни. Он отправится на стадион «Янки», голым пробежится вдоль поля, а потом займется мастурбацией. «Единственный шанс в жизни, приятель», — сказал он Ларри, зажмуриваясь, а потом побрел прочь.
Множество людей в парке были больны, но лишь немногие умирали здесь. Возможно, их пугала перспектива быть съеденными зверьем, и они расползались по домам, когда чувствовали приближение конца. В это утро у Ларри была только одна очная ставка со смертью — хорошо, что только одна. Он направился по главной аллее в туалет. Ларри открыл дверь, и усмехающийся мертвый мужчина с усеянным червями и личинками лицом, сидевший на стульчаке, руки его покоились на голых бедрах, уставился запавшими глазами на Ларри. Затхлый, приторный запах разложения ударил в нос Ларри, как будто сидящий мужчина был прогорклой конфетой, сладкой приманкой, оставленной для мух. Ларри захлопнул дверь, но было уже поздно: он расстался с кукурузными хлопьями, которые съел на завтрак, его так выворачивало, что он стал беспокоиться, как бы у него внутри что-нибудь не лопнуло. «Господи, если Ты есть, — молился он, возвращаясь из туалета, — если сегодня Ты принимаешь просьбы, приятель, прошу, сделай так, чтобы больше я не видел ничего подобного. Я не смогу вынести этого. Заранее благодарю».
И теперь, сидя на скамье (крикун ушел из пределов слышимости, по крайней мере пока), Ларри поймал себя на воспоминаниях о Всемирной Серии, было это пять лет назад. Вспоминать об этом было приятно, потому что теперь ему казалось, что именно тогда в последний раз он был безгранично счастлив, физически здоров и крепок, ум его был свободен от тяжелых мыслей.
Это было сразу после того, как они с Руди разбежались в разные стороны. Это было ужасно, этот дурацкий разрыв, и если когда-нибудь он снова увидит Руди (никогда этого не случится, со вздохом подсказал ему внутренний голос), Ларри извинился бы. Он пал бы ниц и облобызал башмаки Руди, если бы это было нужно для того, чтобы все снова стало хорошо.
Они отправились в путешествие по стране на стареньком «меркюри» выпуска 1968 года, который сломался в Омахе. Оттуда они несколько дней шли пешком, добирались попутными на запад, потом работали несколько недель, потом снова ехали на попутных. Они немного поработали на ферме в западной Небраске, и тогда в один из вечеров Ларри проиграл в покер целых шестьдесят долларов. И на следующий день был вынужден попросить у Руди взаймы, чтобы выпутаться. А еще через месяц они добрались до Лос- Анджелеса, и именно Ларри первым нашел работу — если, конечно, мытье посуды за минимальную плату можно назвать работой. Однажды вечером, недели три спустя, Руди завел разговор о долге. Он сказал, что встретил одного парня, который рассказал ему об агентстве по найму, которое всегда подыскивает работу, но для этого необходимо заплатить двадцать пять баксов. Что и составляло ту сумму, которую занял у него Ларри после неудачной игры в покер. При обычных обстоятельствах, сказал Руди, он бы никогда не напомнил об этом, но…
Ларри запротестовал, сказав, что уже вернул свой долг. Они в расчете. Если Руди нужно двадцать пять долларов, хорошо, но он надеется, что Руди не пытается заставить его заплатить один и тот же долг дважды. Руди сказал, что ему не нужна
Руди что есть силы хлопнул входной дверью и исчез в ночи, отправившись к тому сомнительному благополучию, которое могло ожидать в этом мире таких вот Руди. Он не оглянулся. Ларри, тяжело дыша, стоял на лестнице, но через пару минут уже искал свои три десятки, поднял их и спрятал обратно.
Обдумывая этот случай теперь, через столько лет, он все больше приходил к убеждению, что Руди был прав. Действительно, он был абсолютно прав. Даже если бы он
После этого Ларри остался в городе один. У него не было друзей, он даже не пытался завести знакомства в том кафе, где работал. Дело в том, что он считал всех работающих там, начиная с вечно орущего и всем недовольного главного повара и кончая официантками, которые крутили задами и вечно жевали жвачку, непроходимыми тупицами. Да, он действительно считал всех дураками, кроме себя, которого ждет несомненный успех (и вам лучше поверил» в это), святого и непорочного Ларри Андервуда. Одному в этом мире пошляков ему было так же больно, как скулящему щенку, и он так же тосковал по дому, как человек, заброшенный волей судьбы на необитаемый остров. Он все чаще начинал подумывать о том, чтобы вернуться в Нью-Йорк. Через месяц, может быть, даже пару недель он бы так и сделал… если бы не Ивонн.
Он встретил Ивонн Уэттерлен в кинотеатре, в двух кварталах от клуба, где та работала танцовщицей. Когда закончился второй фильм, она, плача, искала вокруг себя сумочку. В ней были ее водительские права, кредитная карточка, свидетельство о рождении, страховой полис. Хотя ему было вполне очевидно, что сумочку украли, Ларри не сказал об этом и предложил помочь ей в поисках пропажи. Иногда действительно кажется, что мы живем в мире чудес, потому что Ларри нашел сумочку через три ряда, когда они уже потеряли всяческую надежду и собирались прекратить поиски. Он сказал, что, возможно, сумочка попала туда в результате того, что люди двигали ногами во время сеанса, так как фильм был довольно-таки скучным. Она обняла его и заплакала, когда благодарила Ларри за помощь. Ларри, чувствуя себя Капитаном Америка[3], сказал, что с удовольствием пригласил бы ее куда-нибудь отметить это событие, но у него сейчас очень туго с деньгами. Ивонн тут же сказала, что угощает она. Ларри, этот великий набоб, великодушно согласился, ни минуты не сомневаясь, что она может себе позволить это.
Они стали встречаться; менее чем за две недели их свидания стали регулярными. Ларри нашел место служащего в книжном магазине, да еще подрабатывал пением с группой, которая называлась «Зажигательный солдатский ритм и буги-вуги на все времена». Самым лучшим в этой группе было ее название, но ритм-гитаристом там был Джонни Макколл, который позже перешел к «Оборванцам», а уж это была действительно неплохая группа.
Ларри и Ивонн стали жить вместе. И для Ларри все переменилось. Во-первых, у него появилось место, его собственный дом, за который он платил только половину. Ивонн повесила шторы, они купили
