Исход (Том 2)

— Иногда мне кажется, что перед смертью старуха совсем спятила.

— Возможно, — мягко ответил Глен. — Если бы ты читал теософические трактаты, тебе было бы известно, что Господь частенько глаголет устами безумных и умирающих. Теперь мне кажется, что в этом есть определенный смысл. У сумасшедшего или лежащего на смертном одре крайне измененная психика. Здоровая, нормальная личность может отфильтровывать Божественное послание, изменять его соответственно своим представлениям, другими словами, здоровый человек может делать дерьмовые предсказания.

— Пути Господни… — произнес Ларри. — Я знаю. Мы плохо видим через стекло. Ладно, для меня это довольно мутное стекло. Но почему мы проделываем весь этот путь пешком, когда могли бы за неделю проехать его? Этого я понять не в силах. Но коль уж мы совершаем безумные поступки, то, я думаю, вполне нормально совершать их безумным образом.

— То, что мы делаем, имеет множество исторических прецедентов, — сказал Глен. — И я вижу огромное количество психологических и социологических причин для подобного вояжа. Не знаю, Божественные это причины или нет, но мне это многое объясняет.

— Например? — Стью и Ральф тоже подошли послушать.

— Когда-то некоторые индейские племена в Северной Америке использовали «видения» в качестве ритуала посвящения в мужчины. Когда наступало время становиться мужчиной, юноша отправлялся в джунгли безоружным. Предполагалось, что он должен убить животное и сочинить два гимна — один в честь Великого Духа, а другой в доказательство своей способности быть охотником, наездником, выполнять супружеские обязанности — и иметь эти видения. Молодой человек должен был воздерживаться от пищи. Предполагалось, что так он достигнет высот — ментальных и психических — и дождется этих видений. И скорее всего, так это и происходило. — Глен засмеялся. — Голод — самый мощный естественный галлюциноген.

— Ты считаешь, что матушка послала нас сюда именно за этими видениями? — спросил Ральф.

— Возможно, для достижения силы и святости в процессе очищения, — сказал Глен. — Отвергать вещи символично. Это как талисман, оберег. Когда отбрасываешь, отвергаешь вещи, отвергаешь также все, символически связанное с ними. Начинается процесс очищения. Начинаешь опустошать сосуд.

Ларри медленно покачал головой:

— Я ничего не понимаю.

— Ладно, давай возьмем обыкновенного человека догриппового периода. Сломаем его телевизор, и что он будет делать по вечерам?

— Читать книги, — ответил Ральф.

— Пойдет в гости к друзьям, — сказал Стью.

— Слушать музыку, — с улыбкой произнес Ларри.

— Да, конечно, — согласился Глен. — Но он также будет скучать по своему телевизору. В его жизни образуется дыра, прежде заполняемая телевизором. Где-то на задворках его разума все еще гнездится мысль: «В девять вечера я буду пить пиво и смотреть любимую программу по ящику». А когда он идет в гостиную и не находит там телевизора, то чувствует себя разочарованным. Часть его привычной жизни испарилась. Так?

— Да, — вздохнул Ральф. — Однажды наше телевидение отключили на две недели на профилактику, и я не чувствовал себя нормально, пока его снова не включили.

— И чем больше человек смотрит телевизор, тем большая дыра образуется. А теперь заберите у него все книги, всех его друзей и магнитофон. Также лишите его всех источников пропитания, кроме тех, что он сможет найти в пути. Это процесс опустошения, освобождения, но также процесс уменьшения собственного «я». Ваша самость, джентльмены, — она превращается в прозрачное стекло. Скажем лучше, в пустые тумблеры.

— Но какова цель всего этого? — спросил Ральф. — Зачем весь этот вздор?

Глен ответил:

— Если вы перечитаете Библию, то увидите, что для всех пророков стало традицией время от времени удаляться в пустыню — так сказать, для совершения Магической Мистерии Путешествия. Время, отводимое для подобных походов, обычно равнялось сорока дням и сорока ночам — древнееврейская идиома, означающая, что «никто не знал, сколько он действительно отсутствовал, но занимало это довольно длительный период времени». Напоминает это вам кого-либо?

— Конечно. Матушку, — ответил Ральф.

— Теперь представьте себя аккумулятором, а все мы таковыми и являемся. Наш мозг работает по принципу химически конвертируемого электрического тока. Мышцы также находятся под небольшим напряжением — фермент, называемый ацетилхолином, улучшает проводимость заряда, когда требуется сделать движение, а когда требуется остановка, то вырабатывается другой фермент — холинэстераза. Холинэстераза разрушает ацетилхолин, так что ваши нервы снова становятся слабыми проводниками. И это здорово. В противном случае, начав ковырять в носу, вы уже не смогли бы остановиться. Ладно, главное вот что: все, что вы думаете, все, что вы делаете, аккумулируется в батарейке. — Все внимательно слушали. — Телепередачи, чтение, дружеские разговоры, плотные, обильные обеды… все это накапливается в аккумуляторе. Нормальная жизнь — по крайней мере в рамках западной цивилизации — была похожа на езду в автомобиле, в котором с помощью электричества опускаются и поднимаются окна и сиденья, в котором электрические замки и много прочих электроприспособлений. Но чем больше приборов, тем меньше срок действия батарейки. Правильно?

— Да, — согласился Ральф. — Даже огромная «Делко» не потянет, если ее вставить в «кадиллак».

— И именно сейчас мы занимаемся отбрасыванием всего лишнего. Пришла наша очередь.

Ральф встревоженно произнес:

— Если автомобильный аккумулятор работает слишком долго, он может перегореть.

— Вот именно, — согласился Глен. — То же самое и с людьми. Библия рассказывает нам об Исайе, Иове и других, но в ней не указано, сколько пророков вернулось из пустыни после просветивших их видений. Думаю, таковые были. Но я испытываю здоровое уважение к разуму и человеческой психике, несмотря на немногочисленные случаи деградации, как, например, Восточный Техас среди нас…

— Оставь мой случай в покое, Плешивый, — огрызнулся Стюарт.

— Так или иначе, но вместимость человеческого ума несравненно больше вместимости батарейки. Я думаю, что он может принимать информацию почти до бесконечности. А в некоторых случаях и сверхбеспредельно.

Некоторое время они шли молча, переваривая услышанное.

— Мы меняемся? — тихо спросил Стью.

— Да, — ответил Глен. — Думаю, что меняемся.

— Мы похудели, — сказал Ральф. — Я замечаю это по вам, ребята. Что касается меня, то у меня был огромный живот, а теперь, глядя вниз, я снова вижу пальцы ног. Вернее, я вижу все ноги.

— Это состояние ума, — внезапно произнес Ларри. Когда они посмотрели на него, Ларри несколько смутился, но продолжал: — Это чувство возникло у меня около недели назад, но я не мог понять его. Возможно, теперь я понимаю. Я чувствовал себя приподнято, радостно. Как будто покурил отличной травки или чуть-чуть нюхнул кокаина. Но не было никаких сбивающих с толку состояний, которые обычно наблюдаются при употреблении наркотиков. При небольшой дозе коки чувствуешь, что нормальное мышление находится как бы вне твоей досягаемости. Сейчас же я чувствую, что мыслю нормально, даже лучше, чем раньше. Но ощущение приподнятости постоянное. — Ларри рассмеялся. — Может, это только из-за голода.

— Голод только часть, — согласился Глен, — но не все.

— Что касается меня, то я постоянно хочу есть, — сказал Ральф, — но это как-то становится все менее важным. Я все равно чувствую себя отлично.

— И я тоже, — произнес Стью. — Физически я никогда не чувствовал себя лучше.

— Очищая сосуд, — продолжал Глен, — вы также выбираете и весь скопившийся в нем мусор.