Исход (Том 2)

— Ник!

«ИДИ!!!» — показал он жестом.

Она ушла. Он повернулся к шкафу, рывком открыл дверь и стал бешено рыться в кипе вещей, молясь Богу, чтобы не было слишком поздно.

Неожиданно рядом со Стью появилась Франни, лицо ее было белее полотна, глаза расширились от страха. Она вцепилась в него.

— Стью… Ник все еще там… что-то… что-то…

— Франни, о чем ты говоришь?

— Смерть! — закричала она. — Я говорю о смерти, а НИК ВСЕ ЕЩЕ ТАМ!

Он отодвинул прочь шарфы, перчатки и почувствовал что-то. Коробку из-под обуви. Он схватил ее и тут, как по воле злого чародея, изнутри раздался голос Гарольда Лаудера.

— Что насчет Пика? — крикнул Стью, тряся ее за плечи.

— Нам нужно увести его — что-то случится, нечто ужасное…

Эл Банделл крикнул:

— Что происходит, Стюарт?!

— Не знаю, — ответил Стью.

— Стью, пожалуйста, необходимо вывести Ника оттуда! — Франни почти орала.

И в этот момент дом позади них взорвался.

Когда кнопка была нажата, наступила гробовая тишина, ждущая, чтобы он заполнил ее. Гарольд все так же сидел, скрестив ноги, на столе, собираясь с духом.

Затем он поднял руку и заговорил твердо, но не очень громко:

— Говорит Гарольд Эмери Лаудер. Я делаю это по собственной воле.

Бело-голубая искра приветствовала слово «Говорит».

Сгусток пламени взорвался при словах «Гарольд Эмери Лаудер». Слабый, отдаленный грохот, как будто вишневая косточка упала в жестяную банку, достиг их слуха при «Я делаю это», а когда он произнес: «По собственной воле» — и отшвырнул прочь рацию, сослужившую свою службу, у подножия горы вспыхнуло пламя.

— Вот и все, — тихо произнес Гарольд.

Надин вцепилась в него — точно так же, как всего секунду назад Франни вцепилась в Стюарта:

— Мы обязаны удостовериться. Обязаны знать наверняка, что это уничтожило их.

Гарольд взглянул на нее, затем сделал жест в сторону распространяющего уничтожения внизу:

— Неужели ты думаешь, что кто-то может пережить подобное?

— Я… я н-не зн… а-а-аю, Гарольд, я… — Надин отвернулась, схватилась руками за живот, ее вырвало. Это был ровный, грубый звук. Гарольд с осуждением смотрел на нее. Наконец она повернулась, бледная, шатающаяся, вытирая губы салфеткой «Клинекс».

— И что теперь?

— Теперь, думаю, мы отправимся на запад, — ответил Гарольд. — Если только ты не собираешься спуститься вниз и поинтересоваться настроением толпы.

Надин вздрогнула.

Гарольд, соскользнув со стола, поморщился от иголок, пронзивших затекшие ноги.

— Гарольд… — Надин попыталась прикоснуться к нему, но он отшатнулся. Не глядя на нее, он начал складывать палатку.

— Я думаю, нам лучше подождать до завтра… — робко начала она.

— Конечно, — съязвил он. — Чтобы человек двадцать или тридцать развлечения ради уселись на свои велосипеды и схватили нас! Ты когда-нибудь слышала, что сделали с Муссолини?

Она моргнула. Гарольд свернул палатку и крепко затянул ремни.

— И больше мы не прикасаемся друг к другу. С этим покончено. Этим Флегг добился того, чего хотел. Мы уничтожили Комитет Свободной Зоны. Они стерты с лица земли. Они могут запустить свою электростанцию, но как функционирующая группа они сметены. Он даст мне женщину, по сравнению с которой ты будешь выглядеть огородным пугалом, Надин. А ты… ты получишь его. Счастливые денечки, не так ли?

— Гарольд… пожалуйста… — Надин плакала. Гарольд видел ее лицо в зареве пожара и почувствовал к ней жалость. Он вытеснил жалость из своего сердца, как непрошеного гостя-пьянчужку, попытавшегося войти в уютную деревенскую таверну, в которой все отлично знают друг друга. Непоправимый факт убийства навсегда останется в ее сердце — сознание этого болезненно отсвечивало в ее глазах. Ну и что же? Все это было и в его глазах. Отныне им суждено нести эту непомерную ношу.

— Привыкай, — цинично произнес Гарольд. Он стал привязывать палатку к багажнику своего мотоцикла. — Там внизу с ними все кончено, как все кончено и для тех, кто умер во время эпидемии гриппа. Господь отправился поразвлечься и порыбачить, и Он не скоро собирается возвращаться. Кромешная тьма опустилась на землю. Теперь на месте водителя темный человек. Именно он. Так что привыкай. — Надин сдавленно застонала. — Поехали, Надин. Две минуты назад это перестало быть занятным состязанием. Помоги мне упаковать все это дерьмо. Я собираюсь проехать миль сто до восхода солнца.

Через мгновение Надин повернулась спиной к разрушению внизу — разрушению, казавшемуся таким незначительным с огромной высоты, — и помогла Гарольду собрать вещи. А через четверть часа, оставляя пожарище позади себя, разрывая прохладную, ветреную темень, они отправились на запад.

Для Франни Голдсмит окончание этого дня было безболезненным и простым. Спиной она почувствовала теплую волну воздуха и внезапно полетела в ночь.

«Какого черта?» — подумала она.

Она приземлилась на плечо, сильно ударилась, но боли по-прежнему не чувствовала. Франни упала в овраг рядом с домом Ральфа и Ника.

Перед ней, очень аккуратно, на четыре ножки, приземлился стул.

«Какого ЧЕРТА?»

Что-то опустилось на сиденье стула и скатилось вниз.

Что-то капающее. Теряя сознание от ужаса, Франни почувствовала, что это рука.

«Стью? Стью! Что происходит?»

Грохот оглушил ее, отовсюду сыпались обломки. Камни. Куски дерева. Кирпичи. Кусок стекла, покрытый паутиной трещин (наверное, из книжного шкафа, стоявшего в гостиной). Мотоциклетный шлем с ужасной смертельной дырой. Она видела все очень четко… возможно, слишком четко. А ведь секунду назад было очень темно…

«О Стью, о Боже, где же ты? Что происходит? Ник? Ларри?»

Кричали люди. А кругом все грохотало и дребезжало. Было светлее, чем днем. Каждый камешек отбрасывал тень. Обломки дождем сыпались вокруг нее. Доска с торчащим из нее шестидюймовым гвоздем пролетела, чуть не задев ее по носу.

«… РЕБЕНОК!..» А затем пришла еще одна мысль, некое подтверждение предчувствий: «Это сделал Гарольд, это сделал Гарольд, это сделал…»

Что-то ударило ее по голове, шее и спине. Огромная вещь, накрывшая ее, как крышка гроба. «БОГ МОЙ, МОЙ РЕБЕНОК…»

Затем ее засосала темнота, опуская в такое место, куда не мог пробраться даже темный человек.