– Вот кто нам поможет! – воскликнул он. – Богхерст, идите-ка сюда, вы нам нужны! Сколько нам потребуется времени для получение специальной лицензии на венчание без оглашения, в неустановленное время и в неустановленном месте?
– Но вы уже женаты, сэр! – воскликнул ошарашенный священник.
– Да не для меня, этакий вы недогадливый, а для моего сына!
38
Наслаждаясь долгожданным душевным покоем, Генриетта с удовольствием расположилась на кушетке перед камином и как завороженная уставилась на большую кучу углей, вспыхивавших то белыми, то красными огоньками. От тепла молодую женщину начало клонить в сон. После неспешной поездки сквозь промозглую мглу по размокшим от дождя дорогам Кента они с Королем прибыли в Дувр, и Король тотчас поместил ее в номер гостиницы «Корабельная».
В воздухе древнего портового города, пропитанном солеными морскими туманами, витал дух дальних странствий, путешествий и приключений. Ее появление вызвало у местных обитателей немало пересудов, ведь на ней все еще был наряд невесты, не очень пригодный для путешествия через Ла-Манш. Но в ответ на удивленные взгляды и шушуканье Генриетта только улыбалась и молчала. Она давно уже сняла порвавшуюся в поездке фату, но все равно любой человек с первого взгляда признавал в ней невесту, такой радостью и счастьем сияло ее лицо. Чего нельзя было сказать о женихе – даже жена хозяина гостиницы, не отличавшаяся особой проницательностью, заметила, что у него такой вид, словно он едет не на свадьбу, а на казнь.
– То ли дело невеста! – добавила добрая женщина, и Генриетту пронзила внезапная боль. Нет, ей никогда не быть невестой!
Король стоял в глубокой задумчивости у камина и, подперев голову рукой, тоже смотрел на угли. Со времени отъезда из дома его отца молодые люди почти не разговаривали. Генриетта только сказала, что ей все равно, будет ли их союз освещен церковью, или нет, потому что ее единственное желание – быть с ним в каком угодно качестве. И хватит дурацких интриг! Она покаялась перед Королем и попросила прощения за свой последний «план», столь же глупый, сколь и вероломный. Король рвал и метал. Он накричал на нее, с мстительным удовольствием расписав, как будет развлекаться с ней в Париже. Но скоро его пыл угас, потому что Генриетта не возражала. Она перестала сопротивляться своей любви к нему и смирилась с его нежеланием жениться. Она поставила на браке крест и перестала о нем думать.
Тому было несколько причин. Самая простая, лежащая на поверхности, – матери и сестрам больше не грозила нищета, поэтому отныне Генриетта должна была заботиться только о себе самой. Когда она сказала об этом Королю, он впал в глубокую задумчивость, и несколько часов они ехали в полном молчании.
Она подняла на Короля глаза, гадая, о чем он думает. Поймав ее взгляд, он отодвинулся от камина и горестно покачал головой. Его лицо исказилось неподдельным страданием.
– Господи, как мне стыдно! Прости меня, Генри! – сказал он, и из его глаз брызнули слезы.
– За что? Почему ты плачешь? – воскликнула потрясенная Генриетта.
– Сажая тебя днем к себе в экипаж, я думал только о мести. Мне хотелось увезти тебя в Париж и там унизить, опозорить, лишить целомудрия!
– Но я была замужем, – негромко заметила Генриетта. – Меня нельзя назвать невинной ни телом, ни духом!
– Когда мужчина берет женщину силой, он лишает ее нравственного целомудрия, независимо от того, была она замужем или нет. Я злился на тебя и хотел так поступить. Но последние несколько часов все изменили. Ты покорилась судьбе…
– Я покорилась не судьбе, Король! Неужели ты думаешь, что у меня не хватило бы ума вырваться из твоего заточения? Достаточно закричать, попросить о помощи, и жители этого замечательного городка тотчас меня освободят! Но дело в том, что я сама этого не хочу! – Поймав изумленный взгляд Короля, она продолжала: – Я покорилась не судьбе, а своей любви к тебе. Скажу откровенно, поездка в Париж – совсем не то, чего бы мне хотелось, но в последние недели я поняла, что мое единственное желание – быть с тобой. Пусть даже как любовница, мне все равно, но ты должен знать, что я добровольно выбрала этот путь! Ты как-то сказал, что мой главный недостаток в том, что я верю только тому, чему хочу верить. Нет, мой главный недостаток в том, что мною руководят чувства, а не разум!
– Зачем ты меня мучаешь! – вскричал он. – Неужели ты не понимаешь, что я пытаюсь тебе сказать? Ты рассуждаешь о своих недостатках, о готовности стать моей любовницей, а я… – он осекся и вдруг бросился перед ней на колени. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой! Ты выйдешь за меня, Генри? Простишь мое глупое упрямство, дерзость, жестокость, эгоизм? Если ты доверишь мне свое сердце, обещаю, что ты никогда больше не будешь страдать! Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, только стань моей женой!
Генриетта не верила своим ушам. Она и не мечтала услышать от Короля эти слова, особенно сейчас, когда уже согласилась стать его любовницей.
– Я уже давно отдала его тебе, Король! Конечно, я с радостью стану твоей женой, но ты уверен, что действительно этого хочешь?
– Проклятье! – он вскочил на ноги и рывком поднял ее с кушетки. – Разве ты не слышала, что я тебе сказал?
– О, мой любимый! – прошептала она. Значит, это правда, он ее любит! К глазам подступили слезы радости и облегчения. Король схватил ее в объятия и стал покрывать страстными поцелуями ее лицо и шею. Она склонилась к нему на грудь, отдавшись неистовым ласкам. Неужели она и впрямь станет его женой?
Внезапно в дверь постучали, и Король отпустил ее. Вошел хозяин гостиницы с сообщением, что пакетбот до Кале отплывает через полчаса.
– Мы решили задержаться, – ответил Король.
– Очень хорошо, сэр. Прикажете подать ужин?
За ужином, – то был отварной палтус под устричным соусом, говяжье филе, апельсиновый пудинг, салат и вкуснейший кекс с изюмом, – Генриетта и Король засиделись до самых сумерек, обсуждая планы на будущее. Оплывали свечи в подсвечниках, время летело незаметно.
– Если мы хотим вернуться в Лондон до заката, то нужно поскорее выезжать! – спохватилась Генриетта.
Едва они встали из-за стола, как с улицы послышался грохот по меньшей мере нескольких десятков экипажей и крики форейторов, заспоривших из-за стоянки.
– Что это? – воскликнула Генриетта. – Никогда еще не слышала такого невообразимого шума!
– Возможно, где-нибудь в окрестностях были боксерские бои, и зрители решили заехать в Дувр поужинать.
Через несколько секунд Генриетта поняла, что он ошибся, потому что до них донесся рокочущий голос виконта, звавший Короля.
– О, да за нами, кажется, погоня! – прошептала она со слабой улыбкой. – Я чувствую себя, как ребенок, застигнутый с украденным пирожком в руке!
По дощатому полу гостиницы загремели шаги – судя по всему, к номеру приближалась целая толпа. Король и Генриетта подошли к камину.
– Похоже, отец захватил с собой целую армию! – с улыбкой сказал молодой человек. – Если бы к этому часу я не попросил твоей руки, то был бы просто вынужден сделать это немедленно! Мужайся, дорогая, самое страшное уже позади!
Генриетта улыбнулась. Он обвил рукой ее талию, в то же мгновение дверь комнаты распахнулась, и в нее ворвался взволнованный лорд Эннерсли, а следом – миссис Литон, Шарлотта, Бетси, мистер Филипс, преподобный Богхерст, мисс Брэндиш и еще не меньше трех десятков родственников, друзей и знакомых. Все они были разодеты как на праздник.
Генриетта с изумлением воззрилась на непрошеных гостей. Неужели столько народу бросилось за ними вдогонку?
– Дорогая Генри, – обняла дочь миссис Литон. – Я так счастлива, что застала тебя в Англии! У нас замечательные новости! – Она нервно кашлянула и прошептала: – Ты в порядке?
– Разумеется, – так же шепотом ответила Генриетта, не зная, что говорить дальше. По ее щекам и шее
