– Кинжалами.
– Жонглерша кинжалами, – пробурчал кто-то, – обвиняет мясника. Забавно.
– В чем ты, Мария, обвиняешь перед Советом этого человека? – снова спросила женщина.
Несколько раз моргнув, Мария ответила:
– Я обвиняю мясника Доминика в том, что он ранил моего друга Гермоса, убил шпагоглотателя Борго, Панола и его сиамского близнеца Банола, а также бесчисленное количество других артистов Карнавала.
Камень загорелся красным – цветом ненависти.
– Нападение и убийства, господа, – пояснил Л'Арис.
Глубокий голос, лишенный плоти, обратился к мяснику:
– Ты слышал заявление против себя, Доминик. Как ты ответишь?
– Она сумасшедшая – урод, – отозвался Доминик, едва разжимая мясистые губы.
Брюсин рядом с ним снова встал, положив руку на плечо подзащитного.
– Мы отрицаем все обвинения. Слепая женщина не может быть настоящим свидетелем. Она даже не видит тех, с кем разговаривает.
– Она нормальный свидетель, – возразил Л'Арис, вставая. – Все видели, как камень загорелся белым, значит, она сказала правду.
– Белый еще и цвет сильной страсти, – рявкнул Брюсин. – Шлюхи всегда страстны, но правдивы ли…
Камень стал кроваво-красным, когда Мария сжала руки в кулаки.
– Как вы смеете…
– Я тоже свидетель преступлений, – нервно перебил Моркасл, – и у меня зоркие глаза.
– Простите за перепалку, уважаемые советники, – с мягкой улыбкой вставил Л'Арис. – Это Моркасл – волшебник и фокусник, именно он схватил сегодня убийцу.
– Мой клиент не убийца, – запротестовал Брюсин, ударяя кулаком по дубовому столу, – и свидетели уже лгут. Схватил мсье Доминика не мсье Моркасл, а странное существо – полукошка, получеловек. Кто поверит слепой женщине, мальчику-леопарду и фокуснику? Ведь мсье Моркасл зарабатывает себе на хлеб тем, что обманывает людей!
– Брюсин говорит убедительно, – раздался голос председателя. – Какие улики есть у вас, уроды, против мясника Доминика?
Когда Мария заставила себя успокоиться, камень стал из красного розовым, а потом снова белым.
– На месте смерти Борго мясник оставил несколько отпечатков руки, на которой не хватает указательного пальца.
– Какой руки? – спросил Брюсин. Костяшки пальцев побелели, и камень на мгновение замутился.
– Честно говоря, я не помню… – ответила она, – по-моему, левой.
– У моего подзащитного нет пальца на правой руке.
– Тем не менее, – продолжала Мария, – я застала мясника на месте преступления и, когда он убегал, бросила в него кинжал, а потому у него на спине есть порез от правого плеча к левому бедру. – Она чувствовала белый жар камня под своими руками.
– Пожалуйста, повернитесь, мсье Доминик, – потребовал женский голос, – и покажите нам спину.
Доминик сидел молча, сложив руки, когда Брюсин сделал ему жест встать. Здоровяк медленно поднялся, повернулся и задрал рубашку на спине.
Там сиял красный яркий шрам.
В Совете воцарилась тишина, и Л'Арис выступил вперед.
– Если в этом возникнет необходимость, я отведу членов Совета в лес неподалеку от Карнавала, где похоронены сотни артистов. Все они умерли жестокой смертью, как Борго, Панол и Банол. Они погибли от руки Доминика.
– Могу я кое-что вставить? – спросил Брюсин с сарказмом. – Этому Совету нечасто приходилось рассматривать случаи с…, артистами Карнавала. Традиционно Карнавалом управлял Кукольник, а Совет занимался Л'Мораи. Может быть, надо все оставить по-старому и предоставить решение Кукольнику?
– Подождите минутку… – перебил его Л'Арис.
– Сейчас не ваша очередь, юрист Л'Арис, – остановил его голос одного из членов Совета. – Нам надо обсудить предложение Брюсина.
Л'Арис сел, а Совет стал обсуждать идею адвоката убийцы.
– Насчет закона он прав.
– Возможно, все это заговор.
– В первую очередь мы должны защищать горожан, а потом уж уродов.
– Естественно, у Карнавала есть свое кладбище, ведь он существует сотни лет.
Моркасл с отчаянием вслушивался в реплики, которыми перебрасывались члены Совета, пока Мария ощупью пробиралась к своему месту.
