новым и открывающим новые горизонты. Именно такие чувства я и испытывал, когда работал над «Миссис Тодд».
И последнее — все женские журналы отказались от публикации этого рассказа, два — из-за строчки, в которой говорилось о том, что женщина, справляя малую нужду, обязательно должна присесть на корточки, если не хочет, чтобы моча попала на ноги. Редакторы этих журналов то ли полагали, что не женское это дело — писать, то ли не хотели лишний раз напоминать своим читательницам об этой физиологической особенности человеческого организма. В третьем журнале, «Космополитэне», заявили, что рассказ печатать не будут, поскольку главная героиня слишком великовозрастна, чтобы заинтересовать основную группу их читательниц.
Оставляю это утверждение без комментариев, разве что скажу, что рассказ взяли в «Редлук». Благослови их, Господи.
«Долгий Джонт» предназначался для «Омни», который отказался от этого рассказа, и совершенно справедливо, так как науки в нем явно недоставало. Бен Бова предложил написать рассказ о колонистах, добывающих воду из-под земли, вот я и использовал эту идею в предлагаемом варианте рассказа.
«Плот». Я написал этот рассказ в 1968 году под названием «Плот». В 1969 году я продал его в журнал «Адам», который, как и многие женские журналы, платил не после принятия рассказа, а после публикации. Мне обещали двести пятьдесят долларов.
Весной 1970 года, в половине первого ночи, возвращаясь домой на белом «форде-пикапе» из «Юнивесити мотор инн», я наехал на стойку охранявшую перекресток, на котором днем сделали разметку. Краска высохла, но никто не удосужился убрать стойки до наступления темноты. Я незамедлительно впал в дикую ярость, столь свойственную подвыпившим студентам. И решил покружить по городу Ороно, собирая стойки, чтобы наутро оставить их у полицейского участка с запиской, что претендую на медаль, поскольку спас от поломок многочисленные глушители и выхлопные трубы автомобилей местных жителей.
Я собрал сто пятьдесят штук, прежде чем в зеркале заднего обзора замигали синие огни.
Мне никогда не забыть выражения лица ороновского копа, когда он, насмотревшись на лежащие в автомобиле стойки, спросил меня: «Сынок, эти оградительные стойки твои?»
Стойки забрали в участок, вместе со мной. И остаток ночи я провел на попечении города Ороно, столь любимого составителями кроссвордов. Месяцем позже я предстал перед окружным судом Бангора по обвинению в краже. Адвокатом на процессе выступал я сам и, должен отметить, выставил своего клиента круглым идиотом. Отделался я штрафом в двести пятьдесят долларов, которых у меня, естественно, не было. Деньги предлагалось заплатить в течение семи дней. В противном случае меня ждало тридцатидневное пребывание в местной тюрьме. Я, наверное, смог бы занять эти деньги у матери, хотя мне с трудом удалось бы объяснить, что побудило меня собирать эти стойки (собственно, причина была одна — выпивка).
Хотя в произведениях не принято использовать такой прием, как deux ex machina, потому что в существование богов из машин никто не верит: я заметил: в реальной жизни они таки появляются. В моей такой бог объявился через три дня после того, как судья наложил на меня штраф. И прибыл он в образе чека из журнала «Адам» на сумму двести пятьдесят долларов. Гонорара за рассказ «Плот». Вот тут я понял, до чего приятно получить яичко к Христову дню. Я немедленно обналичил чек и заплатил штраф. Решив при этом стать убежденным трезвенником и объезжать оградительные стойки по широкой дуге. Насчет трезвости я, конечно, погорячился, но, можете мне поверить, со стойками более в конфликт не вступал.
И вот что еще. «Адам» платил только за публикацию, деньги я получил, следовательно, рассказ был напечатан. Но экземпляр журнала мне не прислали, я так и не увидел его на полке газетного киоска, хотя регулярно туда наведывался, протискиваясь между похотливыми старичками, пролистывающими фривольные журналы.
А тут еще выяснилось, что рукопись утеряна. Вспомнил я об этом рассказе тринадцать лет спустя, в 1981 году. Я тогда находился в Питсбурге, где шла доработка сценария телевизионного цикла «Ужасы Стивена Кинга», и ужасно скучал. Вот и решил восстановить этот рассказ. Основная идея осталась, разумеется, прежней, но в мелочах наверняка что-то изменилось.
Так или иначе, если кто-то прочитал первоначальную версию, если у кого-то сохранился экземпляр журнала, я буду очень признателен за ксерокопию моего рассказа. Даже за открытку с подтверждением того факта, что я не псих. Рассказ мог появиться в «Адаме», в «Адаме за квартал» или в «Адаме на ночь» (название не из лучших, но тогда у меня были лишь двое брюк да три смены нижнего белья, нищим выбирать не приходится, но лучше печататься в «Адаме», чем в «Веселых лесбиянках», доложу я вам). Я просто хочу убедиться, что рассказ этот был опубликован где-то еще, помимо «Мертвой зоны».
«Оставшийся в живых». Однажды я задумался о каннибализме, потому что такие, как я, иногда задумываются над этим, и моя муза в очередной раз облегчилась у меня в голове. Знаю, сколь неприлично это звучит, но лучшей метафоры предложить не могу, без разницы, покажется она кому-то изящной или нет: более того, я всегда готов дать ей слабительное. Так или иначе, я начал думать о том, сможет ли человек съесть самого себя, а если сможет, то сколь много съест до того. как случится неизбежное. Идея показалась мне слишком уж мерзкой и отвратительной, так что не один день я лишь обдумывал ее, ничего не записывая, полагая, что ничего из нее не выйдет. Однако, когда моя жена спросила, над чем я так радостно смеюсь (мы как раз ели на террасе гамбургеры), я решил, что стоит попробовать.
В то время мы жили в Бриджтоне, и я провел час или около того, беседуя с Ралфом Дрюзом, ушедшим на пенсию доктором, который жил в соседнем доме. Сомневаясь поначалу, что такая идея может реализоваться (годом раньше, в связи с другим рассказом, я спрашивал его, может ли человек проглотить кошку), он все-таки признал, что какое-то время человек может питаться самим собой: как и любой материальный объект человеческое тело является источником энергии. Тогда я спросил насчет шока от череды ампутаций. Его ответ: с минимальными изменениями приведен в первом абзаце рассказа.
Наверное, Фолкнер никогда не написал бы ничего подобного, не так ли? А я вот пишу.
«Грузовик дяди Отто». Грузовик настоящий, как и дом. Идея эта родилась в тот день, когда я поехал покататься на машине. Она мне понравилась, поэтому рассказ я начал писать, как только вернулся, и через несколько дней поставил последнюю точку.
«Протока». Младший брат Табби, Томми, служил в береговой охране. База его находилась на востоке, в районе Джонспорт-Билз, штат Мэн. В тех краях основная работа береговой охраны заключалась в замене аккумуляторов на больших буях да спасении идиотов контрабандистов, которые терялись в тумане или напарывались на скалы.
Там много островов, на которых живут люди. Он рассказал мне о настоящей Стелле Фландерс, которая жила и умерла на острове. То ли Свином острове, то ли Коровьем. Вспомнить не могу. Но в названии точно присутствовало какое-то животное.
Я не мог ему поверить.
— Неужели она даже не хотела побывать на материке? — спросил я.
— Нет, она до самой смерти не хотела пересекать Протоку, — ответил Томми.
Термин «протока» я раньше не слышал, и Томми объяснил, что он означает. Он также рассказал о шутке ловцов омаров насчет широкой и длинной Протоки между Джонспортом и Лондоном, и я вставил ее в рассказ. Первоначально он был опубликован в журнале «Янки» под названием «Поют ли мертвые?», тоже хорошим названием, но, поразмыслив, я решил вернуться к первоначальному.
Вот и все. Не знаю, как вы, а я, когда дохожу до конца, словно пробуждаюсь. Немного грустно расставаться со сном, но все вокруг, это я про реальность, тоже выглядит чертовски здорово. Благодарю за то, что составили мне компанию. Мне это понравилось. Как всегда. Надеюсь, вы прибыли к финишу в полном здравии и вновь отправитесь со мной в путь, потому что, как говорит управляющий одного нью-йоркского клуба, новые истории будут появляться всегда.
